Затем союзники распрощались и двинулись в разные стороны: хан — в Гёзлев, а паша — к днепровскому устью.
Дели-Хусейн почти две недели просидел в Джан-Кермане, ожидая с моря погоды и так и не дождавшись ее: бушующее море до весны закрыло дорогу в Стамбул. Радуясь тому, что появилась уважительная причина оттянуть встречу с султаном, паша отправился на зимовку в Кефе.
Крымцы, чьи земли он снова пересекал на обратном пути, в эти дни хоронили своего правителя: сорокалетний Бахадыр Герай умер на днях в Гёзлеве, едва добравшись туда из Бешлы. Поговаривали, что Дели-Хусейн отравил его при недавней встрече, дабы взвалить на хана всю вину за провал злосчастного похода,[489] — однако никто не посмел открыто обвинить пашу в таком злодеянии, ведь было общеизвестно, что Бахадыр Герай давно и тяжко болен, что он еще два года назад просил прислать из Стамбула лучшего лекаря,[490] да и связываться с суровым пашой (который, должно быть, недаром носил прозвище Дели — «бешеный») сулило большие неприятности.
Бахадыр Герай, умный и одаренный правитель, отлично владевший искусством дипломатического маневра и умевший, где надо, быть милостивым, а где надо — суровым, провел на троне лишь четыре года, однако сумел добиться кое-чего даже за этот короткий срок: жестокий, но решительный шаг хана положил конец затянувшемуся бунту, невероятно ослаблявшему страну.
Длительная борьба за власть между двумя знатными родами, сошедшимися в противостоянии, словно два могучих гиганта на каменном талисмане, привела к тому, что аристократия выдохлась в изнурительной схватке, и ее былое безраздельное господство над страной заметно ослабло. Воля хана и его везирей стали весить гораздо больше, чем прежде, а давнее право крымских вождей самостоятельно избирать себе правителя и вовсе стало достоянием далекого прошлого.
Что же касалось спора между славой, стоявшей за потомками Чингиза, и силой, стоявшей за потомками Османа, — то победа в этом споре осталась за силой. В будущем Крым еще не раз вспомнит и бунты знати, и противление Стамбулу, но они уже не достигнут того губительного накала, как в начале XVII столетия.
Ответы на два вопроса — кто будет главенствовать в Крыму и кто будет главенствовать над Крымом — были даны окончательно и бесповоротно.
***
Хусейн-паша не лишился головы: султан помиловал его, хотя и снял с поста.
Азак вернулся во владение Османской империи следующей весной: царь, испуганный размахом прошлогодних битв, велел казакам прекратить сопротивление и донцы с немалым разочарованием покинули город.