Расположившись возле Кефе лагерем, Мехмед Герай направил Ризван-паше письмо с грозным повелением: «Знайте, что я стал ханом, и что вся власть в моих руках. Поэтому я приказываю выдать мне укрывшихся у вас Джанибека Герая и Девлета Герая связанными по рукам и ногам… Если же вы воспротивитесь моему приказу — я выступлю на ваш город, разрушу его и обращу его в пепел».
Паша ответил, что беглецы находятся под защитой падишаха, которому принадлежит город Кефе, и посему выданы быть не могут. Кроме того, — намекнул Ризван-паша, — покуда ханские полномочия Мехмеда Герая не подтверждены Стамбулом, он не является законным правителем даже над собственными соотечественниками, и уж подавно не вправе отдавать приказы наместнику османской провинции.
Мехмед III Герай вспыхнул гневом:
— Какое отношение к государству Дэшт-и Кыпчак имеет род Османов, чтобы я принимал от него назначение?! — воскликнул он.[18]
В этих его словах выплеснулось негодование, которое уже десятилетиями переполняло сердца многих представителей рода Гераев.
Ханы Крымского Юрта — «повелители двух материков», как они гордо титуловали себя столетие тому назад — наследовали власть над народом от самого Чингиз-хана и не нуждались в чьем-либо позволении господствовать над собственной страной, ибо обладали этим правом с рождения. Крымские ханы по сей день считались номинальными владыками Дэшт-и Кыпчака (Кыпчакской Степи) — то есть, всей бывшей Золотой Орды, чьим престолом род Гераев овладел в 1502 году. Имея своим предком величайшего завоевателя Азии, Гераи (как и прочие Чингизиды) значительно превосходили знатностью происхождения всех прочих восточных владык — не исключая и потомков анатолийского эмира Османа, восседавших ныне на стамбульском троне.
И хотя обстоятельства заставили Менгли Герая признать в свое время покровительство османского падишаха, тем не менее, крымские ханы остались суверенными государями и турецкие правители не считали себя вправе вмешиваться в вопросы престолонаследия крымской династии. Однако последовавшие затем усобицы в ханском семействе, когда обделенные властью претенденты на трон охотно обещали султанам свою полную покорность в обмен на военную поддержку, сильно уронили авторитет Гераев в глазах Османов. Шаг за шагом падишахи укрепляли свое влияние в Крыму — ив конце концов добились того, что стали назначать и свергать ханов по собственному желанию.
Часто это сопровождалось насилием и злоупотреблениями, список которых с каждым десятилетием становился все обширнее. И если в правления Менгли и Мехмеда I Гераев об этом говорить еще не приходилось, то затем (не без помощи враждующих партий внутри самого Крыма) последовали расправа с Гази I Гераем, кровавая интрига против Сахиба Герая, разгром и гибель Мехмеда II Герая… Мехмед III Герай был еще младенцем в тот год, когда османские войска вышвырнули из Крыма его отца, — зато успел стать свидетелем тяжких забот, которые султан доставил Гази II Гераю; на его глазах разворачивалась и постыдная история с Фетхом Гераем, использованным везирями в нечестной игре против хана и брошенным на погибель, едва отпала надобность в нем… В том же ряду стоял и недавний случай с Тохтамышем Гераем; и хотя Мехмед сам приложил руку к его гибели, это ничуть не умаляло вероломства стамбульского двора в отношении юного хана.