При мысли о Косте у Ларисы Ивановны сразу становилось плохое настроение, и она не больно-то приветливо взглянула на новую посетительницу. Хотя та оказалась очень симпатичная: высокая девушка с удивительно красивыми волосами — редкостного бледно-золотистого цвета. Челочка такая пикантная, и уложены волосы красиво, как бы волной на затылке… ну прямо красавица, только одета мрачновато: серая юбка, блузон и сверху черный жакет — просторный, шелковый, ниспадающий складками вдоль ее стройного тела чуть не до колен. И еще черный шелковый платочек на шее.
Лицо девушки почему-то показалось Ларисе Ивановне знакомым. Ну, наверное, она здесь уже бывала, в музее-то, вон как уверенно поднялась по лестнице и прошла в зал, правда, сказать про Бенинга Лариса Ивановна ей все-таки успела.
Любе, наверное, посетительница тоже показалась знакомой, потому что та пялилась на нее совершенно неприлично. И чуть только девушка скрылась за поворотом коридора, Люба выскочила из-за барьерчика кассы и взбежала к Ларисе Ивановне на полуэтаж.
— Узнали?! — шепотом выкрикнула она, прямо-таки дрожа от возбуждения.
— Кого?
— Ну, эту красотку!
— Лицо мне показалось знакомым, конечно… — промямлила Лариса Ивановна.
— Да вы что! — возмутилась Люба. — Забыли?! Это ж Кости Аверьянова женушка, в смысле вдовушка! Сонька ее зовут! Помните, как на поминках…
— Да не была я на Костиных поминках! — надулась Лариса Ивановна, которая никак не могла простить судьбе прошлогоднюю пакость: уложить ее с тяжелейшей ангиной в постель, да не в декабре — январе, к примеру, когда сам Бог велел всем болеть, а в разгар жаркого августа. У нее держалась такая температура, что и подумать нельзя было съездить на кладбище, проводить в последний путь Костю Аверьянова, к которому Лариса Ивановна всегда прекрасно относилась. По слухам, Костина вдова не собирала никого ни на девять, ни на сорок дней, за что подверглась всеобщему осуждению. И вообще, о ней ходили такие разговоры…
Лариса Ивановна огорченно покачала головой. Глядя на эту молодую женщину, и не скажешь, что она ведет себя аморально. В ней нет ничего вульгарного, одета даже слишком скромно. Кстати, именно где-то в эти дни Костина годовщина, чуть ли не вчера была, если Лариса Ивановна ничего не путает.
Интересно! То есть эта Соня практически в трауре пришла на место работы мужа — как бы почтить его память? Трогательно, особенно если вспомнить этот черненький платочек… очень трогательно!
— Лариса Ивановна! — чуть не подпрыгивая на месте, взмолилась Люба. — Пожалуйста, хорошенькая, посидите в кассе, а? Смерть как хочется еще на Соньку поглядеть. Говорят, она, знаете, что с мужиками вытворяет?!