П о л и в а н о в. Пожалуй…
В дверях теплушки шум.
У с к о в. Говорю, не велено! Товарищ Лазо с комиссаром заседают. Дисциплина!..
Л а в р о в. Катись ты со своей дисциплиной! (Входит, бряцая оружием.)
П о л и в а н о в. В чем дело, товарищ Лавров?
Л а в р о в. Ага! Товарищ Поливанов, и ты здесь? Хорошо! Сейчас мы это дело размотаем!
Л а з о. Товарищ Лавров недоволен участком, который я отвел отряду анархистов для атаки сопки.
П о л и в а н о в. Жалуетесь на неудобство местности для атаки?
Л а в р о в. Я не жалуюсь, я требую!
П о л и в а н о в. Громковато, товарищ Лавров.
Л а в р о в. Что? Я, не понял?!
П о л и в а н о в. Громко, говорю, кричите, а командующему думать надо перед боем. Думать в тишине…
Л а в р о в. Ну да, ясно. Сегодня он будет думать в этом вагончике, а завтра — стоять на бугорке и в бинокль поглядывать, как мы, гордые альбатросы революции, будем карабкаться на эту сопочку, будь она проклята!
П о л и в а н о в. Верно, только длинно. А короче — ему стоять на бугорке, а тебе — брать эту сопочку, будь она, конечно, проклята трижды.
Л а в р о в. Ага. Ясно. Спелись.
П о л и в а н о в. Вот именно. Спелись, и давно. Пойдем-ка, Лавров, на свежем воздухе побеседуем. А то я врываюсь, ты врываешься, а человеку думать надо перед боем.
Уходят.
У с к о в. Псих он, этот Лавров, что ли, товарищ Лазо, а?
Л а з о. Хуже, Миша. Анархист… А теперь спать, Миша, пока не зайдет солнышко. Ночью — бой.
У с к о в. Я спать всегда согласный, товарищ Лазо. Шапку вешаю сюда, сапоги ставлю рядом, на них портянки, чтобы сразу — раз и в бой… А вы что же не ложитесь, Сергей Георгиевич?
Л а з о. Лягу, лягу, Миша.
У с к о в (не без ехидства). А в той медицинской книжке, что вы мне дали, я читал, что умственный работник должен спать обязательно не меньше восьми часов в сутки. Как ми-ни-мум! Во! А вы?
Л а з о. Э-э, Миша, ты что-то уж очень научно стал говорить! Но я, Мишенька, в медицине мало понимаю, я больше в математике разбираюсь, а по ней выходит, что если каждые сутки спать по восемь часов, то можно проспать целую треть жизни. А это я себе, Миша, никак не могу позволить…
У с к о в. А тогда как же?
Л а з о. А так, Миша. Вот пока ты еще не умственный работник, ты и спи, сколько тебе подсказывает медицина.
У с к о в. А вы, значит, опять письма?..
Л а з о. Нет, Миша, сегодня не пишется… так… раздумья одолевают.
Пауза.
У с к о в. А можно вас спросить?
Л а з о. Всегда можно, как договорились.
У с к о в. Я понимаю. Да, такой вопрос, а тут война… Стесняюсь я сильно. Про любовь вопрос. Какая она настоящая? Не знаю, хоть убей!..