Анна сидела в парке меж стройных колонн мраморной беседки и смотрела, как шевелится под лёгкими порывами ветра камыш. Как плавно скользят лебеди по водной глади, при встрече друг с другом приоткрывая красные клювы и будто желая друг другу удачного дня.
Весна подходила к концу, и хотя весь апрель светило солнце, столь редкое в этих краях, лето обещало быть дождливым и туманным.
Анна перелистнула страницу книги, которую взяла с собой, как брала её с собой каждое утро, но, как и каждое утро, буквы расплывались перед глазами, а мысли улетали за горизонт – туда, где далеко на севере, под колючими, как обломки скал, лучами солнца, стояла крепость Ле Фонт Крос.
Туда, где осталось не только солнце, но и свежий ветер, дувший с моря, и шёпот волн у подножия стен… И руки единственного человека, чьи касания когда-либо были приятны Анне.
Анна ничего не слышала о герцоге Корнуольском с тех пор, как вернулась во дворец.
В последний раз она произносила его имя в ту ночь, когда вместе с Жанетт Бомон – или Мишель Корнуольской, как по-прежнему называла эту девушку Анна – выезжала из ворот крепости, чтобы никогда уже не вернуться.
Мишель так и не стала для Анны сестрой.
В ту ночь Анна так и не решилась спросить, писала ли Мишель когда-либо письмо королю, а если писала – то зачем, и какой ответ ожидала получить?
Мишель оставалась чужой, несмотря на то, что Анна знала теперь, что в их венах течёт одна и та же кровь. И Мишель осталась той, кого Анна предпочла бы никогда не встречать и с кем предпочла бы никогда не говорить.
Мишель стала той, кто одним махом убил в ней и нежданную любовь к Виктору Корнуольскому, и надежду на долгожданную встречу с потерянной сестрой. Вернувшись во дворец, Анна поняла абсолютно отчётливо, что у неё нет никого, кроме, разве что, старика Оливера – и самого короля. Нет и не будет, потому что так глупо поверить кому-либо, как она поверила однажды герцогу Корнуольскому, она уже не сможет. Но даже после того, как это короткое и яркое чувство покинуло сердце Анны, краски не вернулись в её прежнее жилище.
Всё время, что провела Анна во дворце после своего возвращения, казалось ей пустым и серым. Драгоценные шелка, пестревшие всеми цветами радуги, казались тусклыми и безжизненными. Охотничьи владения короля, где она теперь могла ехать верхом только бок о бок с охраной – бескрайней тюрьмой.
Анна необыкновенно отчётливо ощущала теперь, что всё, что она привыкла считать миром – это только осколок мира. Тесный и душный, не пропускавший внутрь себя ни солнечных лучей, ни запахов настоящей жизни. Даже звуки здесь были другими – ничто не тревожило покой шпалерников и лощёно прямых аллей, только звуки тихих шагов шёлковых туфель по щебню и негромкие перешёптывания придворных.