– И где же у вас здесь самое теплое место?
Вроде бы мы от желания лопаемся угодить лучшему другу. Я и махнул рукой на сундук:
– Вот, теплее не придумаешь.
И правда, натопили прибор по этому случаю по полной.
Француз пригрелся и не заметил, как от штанов пар пошел. Подпрыгнул, завизжал. Свита понять не может, чего он себя по заду шлепает? Наши – и русские, и испанцы – улыбки прячут. Уехал гость, даже не пообедал.
Дело тогда замяли – будто я вопрос не понял, а переводчик жест мой неверно истолковал, но, когда из Испании вернулись, мне этот случай припомнили.
В другой раз, уже в войну, заместитель по тылу в эскадрилье был – капитан Васильев. Толстый и рыжий. И не просто рыжий, а с роскошными, зачесанными наверх волосами. Любил на корне большого дуба расположиться. Мы тогда на другом аэродроме базировались, а вокруг – красивейший лес. Дубы старые, раскидистые, корни узловатые, выпирали поверх земли. Белых грибов там было хоть косой коси.
Любил присесть Васильев под дубом. Сидит, как на сцене оперного театра, шевелюра на солнце медью отливает, что твои литавры, а столовая – под навесом, напротив. Экипажи ложками борщ наворачивают и обсуждают – свои волосы у зампотыла или парик.
И именно в те дни кто-то раздобыл «Приключения Тома Сойера». Книга детская, но смешная, да у нас любую до дыр зачитывали. Был там эпизод – дети кошку на веревке спустили, чтобы парик с учителя снять. Прочитано – сделано.
При кухне всегда какая-нибудь кошатина паслась, не Бомбовоз, его на том аэродроме с нами еще не было. Смастерили зверю обвязку, будто заправскому парашютисту, и неделю тренировали не мяукать. Как? Да просто. Внизу – вкусные обрезки, а сверху котяру на старом фале спускали. Научилась! Десантировалась молча и цепляла мертвой хваткой первое, что в когти попадется.
Прошла кошка учебку. Перекинули тот же фал через ветку, эскадрилья вокруг стола расселась, все в курсе либретто, кроме рыжего тыловика. И операцию «захват» при полном аншлаге провели.
Только ни с чем десантура вверх на фале вознеслась – волосы свои оказались. Хотя Цыган потом ворчал, что тыловик про засаду прознал и парик на клей посадил. Тогда не одно мое звено, а вся эскадрилья развлекалась, но мне и за него прописали, уже до кучи…
Долго я в эту ночь просидел, не хотелось спать. Дома бы к утру замерз, а здесь как стояла духота, так никуда и не делась. Не потянуло прохладой, не выпала роса. Черная махина леса казалась тем самым родным сосняком за околицей в деревне у бабушки, но вдруг взрывалось что-то в дальнем вулкане и сыпало пеплом, а на рассвете подул ветер с моря, и пепел стал походить на снег…