Мы выжили, а те двое погибли. Мы только взглянули на них. Взглянули без всякой жалости. И даже не накрыли их ветками от дождя. Да и зачем мы стали бы это делать? Мертвым ведь дождь не страшен.
Дождь усиливался. И вместе с ним усилился ветер. Озябнув, мы вошли в примарию. Нотариус показал нам на стол. Там стоял кувшин с вином и лежала темная краюха хлеба. Он принес все это для нас.
— Вы уж меня извините, товарищи, ничего другого я достать не смог. Это весь ужин. Конечно, будь жив Мардаре, он бы что-нибудь придумал. Товарищ Мардаре знал всех, и все его знали. Товарищ Мардаре что-нибудь бы придумал. Он всегда находил выход из любого положения…
Гынж нетерпеливо перебил его:
— Послушай! Мне тоже жаль, что товарищ Мардаре умер. Мне жаль, что он умер такой ужасной смертью. И мне жаль, что он оставил вдову и семерых детей. Но вы все говорите о нем так, как будто он был пуп земли. Незаменимых людей нет! Ни одного человека! Примарь Мардаре умер. Что поделаешь! Он умер, его похоронили. Ну и пора перестать толковать об этом без конца. Выберите себе другого примаря, который будет не хуже вашего Мардаре. Или даже еще лучше его.
Нотариус вздохнул:
— Не так-то легко найти такого человека, как Мардаре. Хорошие люди редки. Ой как редки.
Гынж рассердился:
— А мы для этого и придали к власти, чтобы хороших людей стало больше. Чтобы все стали хорошими людьми. Все…
— А вы, вот вы, товарищ… Если вы так хотите, чтобы все люди стали хорошими, почему бы вам не начать с самого себя?
Этот вопрос застал Гынжа врасплох. Он даже растерялся:
— То есть как это? Я плохой? А чем это я плох? С чего вы взяли, что я плох?
— Вот вы сегодня убили двоих. Одним махом угробили двух человек.
Гынж, ожидавший, что его будут обвинять бог весть в чем, облегченно рассмеялся:
— Вот оно что! Вот что значит, по-вашему, быть хорошим человеком! Я должен был допустить, чтобы бандиты убили меня, нашего шофера и нашего кандидата? Тогда, значит, я был бы хорошим?
Нотариус не знал, что на это возразить. Он пробормотал:
— Я мечтал о другом мире, о братстве и дружбе…
— О мире, в котором каждая собака будет разгуливать с бубликами на хвосте? Так, что ли? Такого не бывает даже и в сказках.
Я разделил хлеб и вино на три части, вино разлил по кружкам, а хлеб разломил руками. Мы выпили, съели хлеб и почувствовали себя лучше.
Дождь за окном все лил и лил не переставая. Вдруг раздался телефонный звонок. Думая, что это звонят из Телиу, я снял трубку и услышал чей-то чужой разговор.
— Алло… Это ты, Ница?
— Так точно, я.
— Что у вас нового?
— Дождь. Льет как из ведра…