Когда я появился на крыльце школы, кто-то из наших активистов вдруг крикнул «ура», но его не поддержали.
— Один бог знает, чем кончится сегодняшний день, — сказал нотариус. — Один бог знает. Надеюсь, все кончится хорошо. Пора начинать.
Подняв глаза к небу, я увидел черную тучу. Упали первые капли нового дождя.
— Скоро снова польет как из ведра, — сказал нотариус.
Он помолчал и громко сказал, обращаясь к толпе:
— Товарищи! Люди добрые! Начинаем голосование. Все по очереди, не толкаясь, входят в избирательный участок и по очереди голосуют… Каждый голосует как хочет. Теперь у нас свобода. Вы все свободные граждане в свободной стране. Да здравствует свобода!
Никто не закричал «ура», и никто не закричал «долой». Казалось, в этой толпе нет никого, кто был бы против нас… Но нет и никого, кто был бы за нас…
Если выборы в Телиу закончатся для нас провалом, если мы провалимся… Лику Орош… Ему-то ничего, он старый подпольщик, все вожди партии хорошо его знают. Они спали вместе на одной койке, ели из одной миски. А я… меня никто не знает. Я член партии, но меня не знает никто. Обо мне говорит только моя работа. В Телиу я работал плохо, и мне не миновать поражения. Если это случится, что я смогу сказать в свое оправдание? Как я смогу объяснить свой провал?
«Товарищи, я сделал все, что мог… Однако… Видите ли…»
Нет, дело не в этом. Важно другое: сумеем ли мы победить по всей стране. Если мы выйдем победителями по стране… Но как же нам победить по всей стране, если я провалюсь в Телиу, а другие товарищи провалятся в других уездах? Разве можно выиграть войну, если будут проиграны отдельные сражения?
Толпа стояла молча, словно боясь пошевелиться. В этом молчании мне мерещилась какая-то угроза.
Ветер крепчал. Дождь снова припустил вовсю.
Ветер и дождь…
Ветер и дождь…
Ветер и дождь…
Вдруг толпа дрогнула и расступилась. Сквозь расступившуюся толпу шла женщина, окруженная детьми, — вдова Мардаре. За ней шла лошадь Мардаре, та самая лошадь, которой братья Чиорану отсекли уши.
Вдова Мардаре направилась прямо к двери школы и вошла в избирательный участок. У дверей она почти машинально протянула своих близнецов нотариусу.
— Подержи их, пока я проголосую…
Давным-давно, когда она была еще молоденькой девушкой, он был влюблен в нее. Но она выбрала другого. Она выбрала Мардаре. Того самого, который стал примарем при коммунистах и которого убили братья Чиорану.
Вдова Мардаре проголосовала, вышла из школы и снова взяла на руки своих близнецов. Другие ее дети, как всегда, шли следом, держась за ее юбки. Выйдя на крыльцо, вдова крикнула: