Её алое платье подчеркивало каждый изгиб соблазнительного тела, накрашенные губы неотвратимо манили, а подведенные глаза сияли не хуже изумрудов, что украшали уши, запястья и шею.
— На вас восхитительно смотрится этот гарнитур, который я вам подарил! По крайней мере, куда как лучше, чем на моей несносной женушке. Наконец-то мы остались наедине, леди Элизабет… Меня так утомил этот скучный прием. Надеюсь вы, моя волшебница, как всегда поднимите мне настроение. — закрыв тяжёлые створчатые двери, произнес мужчина, облизывая гостью похотливым взглядом и жадно протянув к ней руки. — Надо сказать, сегодня вы были особенно неотразимы, я даже заревновал. Иди ко мне.
— О да, господин граф, я заберу вашу усталость! И тоже весь вечер ждала этого момента. — глупо хихикнув, томно прошептала она, с грацией дикой кошки приблизившись к довольно улыбающемуся, как кот, увидевший сметану, графу. И прежде, чем он успел сделать хоть что-то, девушка жадно приникла к его губам.
Бедняга не успел восхититься неожиданно проявленной страстью, потому что девушка оказалась вампиршей, и, каким-то неведомым неведомым образом парализовав жертву, через поцелуй стала высасывать его магическую и жизненную энергию. Оставалась последняя капля до остановки сердца, когда рыжеволосая хищница вдруг прервала смертоносный поцелуй, и, провокационно облизнув пухлые коралловые губы, вытащила из причёски неправдоподобно длинную острую шпильку, тут же воткнув её прямо в сонную артерию жертвы. Так было нужно, чтобы ни один маг средней руки при расследовании не распознал руку вампира. Сталь вошла в плоть как в масло, и только кровь струей брызнула во все стороны.
— Извини, дорогой, — работа, ничего личного. — с довольной улыбкой прицокнула она, перешагнув через труп убитого.
Быстренько прихватив из комнаты пару маленьких, но дорогих безделушек, девушка направилась вниз, стараясь сделать так, чтобы как можно больше встреченных ею людей её увидели и поняли, откуда она идет, но при этом чтобы это выглядело так, как будто она очень старалась уйти незамеченной. Безусловно, никто ещё не знал об убийстве, поэтому ей удалось быстро и беспрепятственно покинуть замок. И только оказавшись за много миль от места преступления, Кэсс — а это было именно она — сняла медальон, накладывавший на ее внешность поразительно качественную иллюзию. Теперь она снова была собой — совсем молодой девушкой лет двадцати, с длинными черными волосами, пронзительно-чёрными, огненными и горячими, как угли, глазами, спортивной и очень женственной фигурой и классически правильными чертами лица. Всему её юному облику было присуще что-то неуловимое, тяжёлое, старящее, но в тоже время Кэсс в своём истинном облике неизменно притягивала любой взгляд и походила на пантеру.