Мы пережили в этой области немало всякого: время ограниченных и ограничивающих норм и время мировоззренческой анархии. Эти ошибки и искажения не уничтожили эстетики социалистического реализма: они только очистили ее. И злорадные речи об окончательном провале, о самоуничтожении социалистического реализма, были прежде всего глупыми. Сегодня мы обладаем более зрелым опытом и более четким мировоззрением, чем десять лет назад (хотя так порой и не кажется); никакой опыт так не полезен, как свой собственный. Именно благодаря этому опыту мы не опасаемся за судьбу нашей новой литературы; и хотя мы не провозглашаем пламенный оптимизм, у нас под ногами твердая почва.
Ибо время работает на будущее. В нашем случае — на социалистический реализм.
1960
Перевод А. Косорукова.
ТРАДИЦИЯ И КАК С НЕЙ БЫТЬ?
Традиций у нас много, и они разные. У нас есть традиции старосветские, но у нас есть и традиции современные; есть традиции в образе жизни, в труде и даже в произношении гласной «а»; у нас есть традиции деревни, небольших городков и почти крупных городов; традиции лютеранские, католические, кальвинистские; у нас есть традиции Матицы Словацкой[14] и традиции в приготовлении живанского жаркого; есть, конечно, и литературные традиции. Без традиций жить нельзя, но жить ими и внутри них опасно.
Традиция жизненно плодотворна только тогда, когда она преодолевается, когда она является трамплином, стартовой площадкой, а не самоцелью и уж, конечно, не смыслом и не целью. Даже самые возвышенные, самые лучшие традиции становились несчастьем для цивилизаций, если их понимали традиционно, если их культивировали, вместо того чтобы с ними бороться. Под плотным, жестким панцирем традиций создается атмосфера, при которой нечем дышать, — сон, подобный смерти. Римская цивилизация пала не только от вторжения варваров, но и от своих недугов, от закупорки сосудов, от неподвижности, от неспособности сбросить с себя железный обруч традиций. Китайская классическая опера многим нравится, — некоторым сама по себе, а некоторым потому, что она понравилась в Париже: и хотя в ней все звенит и голосит, все летает в воздухе и кружится — это не движение, это окаменение. Она интересна, как интересен обледеневший мамонт, сохранившийся до сих пор: это далекая, мертвая, неподвижная жизнь, обломок погибшей цивилизации. На Западе все еще считается «модерным» раскапывать примитивные культуры и подражать им. Это возвращение к пратрадициям, бесспорно, не является современным; это лишь немощные поиски выхода из тупика, одна из искусственных инъекций агонизирующей культуре. Подражание традиции не может оживить культуру: традиция оплодотворяет жизнь лишь там, где оказывается побежденной.