Когда он уходит, пытаюсь остановить, но понимаю, что зря. Роме это просто надо принять, а на это требуется время. «Мне есть чего стесняться?» — спрашивает, наверное, он сам себя. «А-а… Э-э… Кхм… С чего начать?» — сам себе и отвечает.
Через полчаса набираю его номер. Впустую.
Через два часа начинаю думать, что это может быть конец всему. Готова признаваться ему в любви, в чем угодно, лишь бы он забыл о том, что узнал! У Ромы очень сложная психология, он способен многие вещи перенести легко или задвинуть их за задний план, но такое, как оказалось, даже ему не под силу.
Через пять часов, после очередной безуспешной попытки дозвониться, кидаю сообщение: «Знаешь что, психиатр, давай-ка дуй обратно! Ты обязан дать мне возможность извиниться, что не рассказала сразу. И обязан меня простить, понял?».
Через шесть часов новое: «Я беременна! Поторопись, а то не успеешь — мне уже через девять месяцев рожать!».
Через десять часов: «Ром, ты мне нужен больше, чем я сама себе нужна».
Через десять часов и тридцать минут: «Я пошла в овраг! Серьезно!».
В ответ лишь глупое ничего.
Через сутки слышу стук в дверь. Мчусь, стараясь опередить время хоть на доли секунды. Стоит на пороге уставший, улыбается:
— Там снег пошел.
Знаю, видела, когда гуляла утром с собакой. Небо будто тужилось, тужилось несколько дней и наконец-то расщедрилось на мохнатые белоснежные хлопья. А сейчас жмусь к нему, пытаясь не расплакаться. На моей планете сегодня полный порядок. На моей планете сегодня снежно.