Этим пришельцам не нужны наша музыка и обычаи, они не любят нашей пищи. Они вообще не принадлежат никакой стране. Голливуд для них Мекка – не святыня веры, а храм денег, мерило славы, успеха, поражения. Этому цирку не стоит удивляться: здесь и люди, и мораль – голливудские. И политика, и музыка, и еда. С давних пор. И все-таки последнее время есть изменения к лучшему. Многие наши молодые возвращаются в церковь – во всяком случае, те, кто бывает на родине. Сербы из Боснии, Косова и Метохии, Краины, Славонии, Далмации и Хорватии, бежавшие от резни во время последней войны, похожи на нас – какими мы были, когда приехали сюда.
Больше всего этих несчастных прибыло после 1995 года, когда якобы прекратилась война против сербов.
Я уже стар. Возьму деньги, что скопил за эти годы, и вернусь к себе в Косово, если мы его еще не потеряем. Потеря Косова означала бы самоубийство, точнее – убийство, уничтожение основы нашей священной земли теми, кто хочет гибели православия. Радомир, мой лучший, единственный друг – я звал его побратимом, – слава Богу, не дожил до этого. Он не увидит сожженных, разрушенных монастырей, не услышит чужой речи в своей округе. Мы ведь были родом из одного села. Пили воду из одного родника, который веками давал жизнь реке Быстрице. Я любил его сестру, мы вместе воевали, были в германском плену…
Почему вы к нам зашли? Теперь сюда редко наведываются гости. Вы долго смотрели на фотографию моего друга и его сына Ненада – я заметил. Вот за этим столом они сидели почти каждый вечер. Та же скатерть на столе, та же пепельница. Скатерть всегда чистая, накрахмаленная, как белые рубашки Радомира. С тех пор как он умер, а Ненад уехал, я никому не разрешаю сюда садиться. Видите надпись: «Стол забронирован для капитана Королевской армии, раненного при защите Югославии от нацистов, моего побратима Радомира». Ах, удивительное прошлое – счастливое и горькое… Ради этого стоило жить!
Мы пили кофе и долго разговаривали. Не замечая, как идет время. А может, время остановилось, чтобы лучше разглядеть нас – два необычных создания: одно из нынешнего века, другое – из мира, которого больше нет. Голос хозяина звучал нереально. Осталось лишь его желание – реальное и чистое, а сам он превратился в призрак, прозрачную фреску на стене – только в голос:
– Прежде чем вы уйдете, давайте прочтем вместе «Отче наш». За наши души, за души умерших, за родину, за Косово и Метохию – сердце и душу сербского православия. Да хранит его Всемогущий!..
Больше я не вернулась в тот город.
Дойна Галич-Барр – сербская писательница и художница. Родилась в Бухаресте, выросла в Белграде. Жила в Париже, затем в Чикаго. Врач-невропатолог и психиатр. Специалист по лечению детской психопатологии методами искусства. Была директором психиатрической клиники для детей и взрослых в Чикаго. Много лет преподавала в университете штата Иллинойс, вела программы на телевидении и колонку в газете. Имеет частную психотерапевтическую практику в городе Джольет (Иллинойс). Автор романов, опубликованных на языке оригинала и в английском переводе: «Безликие ангелы» (2004; 2005), «Синий голубь» (2005; 2006), «Колокола и ветер» (2006; 2007), «Анна Ли» (2007), «Игра в кегли» (2008), «Дом разбитых зеркал» (2008). Лауреат ряда премий, в том числе премии белградской Академии Иво Андрича (2007).