«На месте Восточной Европы должно быть теплое море»…
Как хорошо, что Макс уже погиб. Оставался лишь я.
Я, который не включал свет даже вечером.
Я, который вырубал телевизор, потому что там все идиоты, а потом снова включал, потому что собственные мысли еще хуже.
Я, которого тот доктор мог бы отправить в лечебницу, не прибегая к услугам двоюродной тети. У меня вообще есть тетя?
***
Я помню тот момент, был первый день мая. Именно тогда Боря мне написал, спустя несколько долгих недель после нашей встречи. Он предложил встретиться у меня, потому что «крайне серьезному разговору лучше не выходить за пределы стен твоей квартиры». Мне казалось здравым все, что предлагалось людьми из прошлой жизни, до статьи и всей этой вакханалии, поэтому Боря был приглашен.
Когда я впускал его в квартиру, ниже по лестнице стояли два амбала, куривших невзатяг. Я демонстративно медленно закрыл за Борей дверь: я не боюсь вас, ребята!
Борис не был бы собой, если бы не принес алкоголь, хоть я и не ожидал, что это будут три бутылки дешевого и до сворачивания крови сладкого вина. Он поставил их на столе и добавил: «Это тебе на потом».
У Бори была самая пристально серьезная вариация его орлиного взгляда, никогда раньше не излучавшаяся его глазами. Он смотрел на меня, подавленного, далекого от своего прежнего образа человека. Я думал, что сейчас он мне поможет, сейчас он что-то скажет, и я ему поверю, найду в себе силы, и снова стану непробиваемым красавчиком. И он сказал. Но непробиваемым красавчиком мне уже не быть.
— Знаешь, Максим был интереснее тебя. Да, я знал, что нам с ним недолго оставалось, но все никак не мог примириться с этой мыслью. Он был интересен как человек, как процесс разложения, как яркая вещь в себе. У него была самая благородная и осуществимая цель из всех, что мне встречались. Но теперь его нет.
Боря перевел тяжелый взгляд в ночь окна, где отражались и вдруг преобразившийся в императора Судьбы — Боря, и преданный забвению ее же баловень — я.
— Честно говоря, я думал, что ты умрешь первым, и потом уже потянешь за собой Макса, — Боря все еще странно смотрел в окно. — Понимаешь, тебя легко было довести, например, до самоубийства. Легче, чем его. Он на самом деле хотел жить. А та записка, которую ты нашел и опубликовал, не более чем отвод для глаз. Самое главное — это последняя фраза.
— Боря, я ничего не понимаю. Ты что, с ними заодно? Ты вот с этими ублюдками, которые убили Максима? И все это из-за статьи?
— А ты глупее, чем прикидывался. Статья тут совсем не при чем. И я не совсем с ними. Скорее, наши цели и задачи время от времени пересекаются. А иногда мои планы становятся их достижениями. Вот как с тобой. Но сейчас ты лучше послушал бы меня, хотя и не очень хочется распыляться перед тобой. Но это вроде как надо. Такие условия.