– Извините, комиссар, но откуда Ландрие мог знать, что Сеген сдает в аренду дочь?
– Меркаде, они были знакомы, они наверняка были знакомы. Я же говорил, мы не можем и не должны упускать из виду колокольню “Милосердия”. Какая-то из двух сестер двадцать лет уничтожает жуков-вонючек, одного за другим.
– Или обе сестры вместе.
– Да. Нет. Не старшая. Старшую эти типы не насиловали. Когда отец погиб, она была отомщена. Это младшая, да, это она. Их убивает младшая, Аннетта. – Потом, подумав секунду, добавил: – Или Бернадетта.
– Младшая или старшая, без разницы, но как они узнали, кто эти ублюдки? Ведь Энзо никогда их не видел!
Мужчины сосредоточенно замерли в молчании над тарелками с остатками еды, так что Эстель, встревожившись, подошла и спросила:
– Вам что-то не понравилось?
– Нет, Эстель, все превосходно!
Взглянув на напряженные лица обоих, она бесшумно удалилась.
– Аннетте шестьдесят восемь. Луиза Шеврие не подходит, она на пять лет старше.
– Можно состряпать какое угодно свидетельство о рождении.
– Что с Энзо?
– Получил двадцать лет, а мать – одиннадцать за сообщничество и плохое обращение с детьми. Она умерла в тюрьме. Энзо вышел в восемьдесят четвертом, отсидев семнадцать лет.
– Где он сейчас?
– Я не успел узнать, комиссар.
– А девушки?
– Тоже не успел, комиссар.
– Негодяй, – процедил Адамберг сквозь зубы.
– Отец?
– Сын директора приюта. Доктор Ковэр. Он знал, наверняка знал.
– О чем? Что Ландрие выпускал жуков-вонючек?
– Что Эжен Сеген работал в сиротском приюте. Но во время судебного процесса, опасаясь скандала, Ковэр-отец это скрыл. Он подтер все следы. “Милосердие”? Где служит тип, держащий дочерей в неволе, насилующий их и сдающий внаем? И речи тут быть не может ни о каком милосердии! Вот почему возникли неясности с местом работы Сегена. Не был он никаким слесарем. Он работал в сиротском приюте. Разумеется, охранником, как и Ландрие. И банда пауков-отшельников платила ему за право насиловать его собственную дочь.
– Откуда у них деньги? У сирот?
Адамберг пожал плечами.
– Карманные кражи в Ниме – для них сущий пустяк. К тому же папаша Сеген сдавал дочь внаем не ради денег. Он испытывал грязное удовольствие оттого, что заставляет ее заниматься проституцией. И оттого, что все слышит, а может, и видит. После того как они вышли из приюта, все продолжалось. Именно так, Меркаде, потому что не могло быть по-другому.
– Вы слишком торопитесь, комиссар. У нас нет ни одного доказательства.
– У нас в руках все нити: связи, даты, количество парней.
– Вы хотите сказать, что мы подходим вплотную к пятьдесят второй параллели?