– Значит, мы собираемся вытащить информацию из милейшего доктора Ковэра, не имея ни малейших доказательств того, что папаша Сеген трудился в приюте? Так?
– Да.
– И как мы это сделаем?
– Мы будем это утверждать. Твой дядя целый год работал там учителем.
– Да неужели? И как звали моего дядю?
– Фруасси нашла мне одного преподавателя, который временно замещал другого. Твоего дядю зовут Робер Кантен.
– Предположим. А предмет?
– Катехизис. Тебя это смущает?
– Не больше, чем все остальное. Значит, я заявляю, будто знаю от своего дяди, что Эжен Сеген работал в “Милосердии”. А с чего это мой дядя вдруг об этом заговорил?
– Просто заговорил – и все. Не придирайся к мелочам, Луи.
– Как скажешь. Поспишь?
– Таково предписание врача. Я не шучу, Луи, это нужно, чтобы после удаления зуба все зарубцевалось. А то я могу провалиться в пропасть или вроде того. Доктор, похоже, был серьезен, как никогда.
Прежде чем выполнить указание врача, Адамберг прочитал сообщения. Психиатр, наверное, забыл, что с появлением мобильных телефонов стало невозможно спать. А также бродить без определенной цели, наблюдать за чайками, парящими над мертвыми рыбами, позволяя пузырькам газа сталкиваться друг с другом.
От Ретанкур:
Ламбертен и Торай на месте. Сидят в бистро. Усиленная охрана. Оставляю Жюстена и Ноэля, я слишком заметна. Из разговоров: Ламбертен остается ночевать в доме Торая.
Получил. Не упускайте их из виду ни на минуту.
От Ирен:
Во время погребения у Луизы несколько раз появлялась удовлетворенная улыбка, особенно когда на гроб стали падать комья земли. Может, она просто любит похороны, есть такие люди. Надо сказать, и улыбается она тоже постоянно. С тихим кудахтаньем, совершенно непонятно почему. Пресвятая Богородица, на кладбище она, к счастью, не кудахтала. Мне кажется иногда, что я ее больше видеть не могу, и это нехорошо с моей стороны. Я на глазах у Луизы упаковывала коробку с шаром из Рошфора, который собираюсь вам послать. Она поверила. И даже сказала, что, по ее мнению, полицейскому негоже коллекционировать шары, нельзя терять на это время и что теперь понятно, почему нас так плохо охраняют. А я ей ответила, что если полицейские не коллекционируют шары или еще что-нибудь, то у них едет крыша. Пока, Жан-Бат.
Привет, Ирен. И спасибо, –
ответил Адамберг.
От Фруасси:
О сестрах Сеген пока ничего, как будто испарились. В психушках тоже ноль. Как и о брате. Фото улыбающейся Луизы Шеврие на сайтах “Дети прошлых лет” нет. Поищу у зубных врачей в Страсбурге и Ниме. Но их несколько тонн.
Не забудьте о сегодняшнем ужине.