- Охлади людей, бригадир! - я с размаху пнул под столом ногу Семеныча.
Особой надежды остановить накатывающее блядство я не питал, а вот отвлечь коллектив от своего английского ухода казалось делом нелишним.
Однако бригадир не сплоховал, ударил по самому больному:
- Денег нет них..я! - проревел он на полобщаги.
Всего три слова, зато какой потрясающий эффект!
- Так что, анаши не будет? - уточнила девица.
После пространных речей о красивой марксистской любви примитивный цинизм этих ее слов показался мне сущей мерзостью. Скривившись, как от куска лимона, я процедил в сторону "сказочного видения":
- Кто тут решил, что жратва с неба сама падает?
- Фу-у-ух!
Девица судорожно затряслась всем своим телом, закружилась, так что газ пеньюара встал колоколом сильно выше коленок, никто не успел и глазом моргнуть, как адептка свободной любви просочилось сквозь двери прочь.
- Выпьем, товарищи! - поспешил закрепить успех Семеныч. - За интернационал! За партию! За весь наш советский народ! Полную до дна!
Ловко он придумал, чисто комиссар; попробуй, отверни морду от такого тоста. А после самогона - нужна закуска, там можно еще по одной налить, перерывчик небольшой... в конце концов, банкет-то уже оплачен!
- Леш, проводи, в туалет надо, - прошептала мне на ухо Саша.
- Тут же совсем рядом? - удивился было я.
- Все равно!
Мог бы сам догадаться. На четырех этажах общаги сто двадцать комнат, всего человек семьсот-восемьсот. Шайки хулиганов, а их тут скорее всего не меньше десятка, промышляют то ли спекуляцией самогоном и анашой, то ли рэкетом самих спекулянтов. Из-за тесной взаимосвязанности процессов сложно сказать, где кончается одно и начинается другое. Бонусом идет мордобитие, мелкие грабежи и воровство всего не приколоченного. При этом до поножовщины и смертоубийства среди своих дело доходит исключительно редко - администрация завода имеет годную рускообщинную привычку выкидывать на улицу не только самого нарушителя, но и всех его соседей по комнате. И уж тем более, даже упоротые в хлам отморозки не задевают коммунаров... жаль, на мне или Саше про принадлежность к ним ничего не написано.
С первого шага за дверь понятно, насколько была права Александра. Вечерний сумрак в сочетании со светом двадцатисвечовых лампочек преобразил коридоры в стиле лучших триллеров Хичкока. Подозрительные пятна и подтеки заполонили стены; промеж них маршируют колонны деловых тараканов. Семечная шелуха хрустит под ногами, ее уже впору мести метлой. Рыдания умирающих в степи ямщиков и бродяг с сумой за плечами бьют по ушам со всех сторон, им не помеха ни перекрытия, ни перегородки. Изменились и люди. Спотыкающиеся на каждом шагу аборигены видом, цветом и запахом неотличимы от свежих зомби, хотя, бесспорно, они все еще живы: курящих зомби не бывает.