— Главврач нипочем не пустил бы вас, будь вы хоть маршалом. Особенно к младшему лейтенанту Метельскому.
— Неужели он так плох?
— Нет, что вы!
— Так в чем же дело?
— Расстроился он сильно за мать. Говорю ему: «Юра, будь мужчиной», а он обиделся, заявил: «Ничего ты, Катя, не понимаешь».
— Ай-яй-яй, как же так можно! — в шутку посочувствовал я.
Девушка с признательностью посмотрела на меня.
Постепенно я понял, что она знала о Юре все. И откуда он родом, и кем был его отец, и где работала до войны Любаша, и даже о рапорте на имя генерала Федоренко.
— Вы, конечно, тоже знаете капитана Шутова, к которому Юра просится? — спросила она вдруг.
— Знаю. Как не знать — земляк наш.
— А он что, ничего человек?
Я с трудом удержался, чтобы не рассмеяться:
— Как сказать? Вообще-то, характер у неге неважный. Иногда бывает ну просто зверь-зверем…
— Правда? — Катя побледнела, стала просить меня, чтобы я уговорил Юру не идти к Шутову. Тут же она чистосердечно призналась, что ей это небезразлично.
Мы остановились в длинном коридоре.
— Подождите минутку, — попросила Катя и скрылась за дверью одной из палат. Тут же появилась снова с халатом в руках: —Надевайте.
Младший лейтенант Метельский, приподнявшись на локте, смотрел с ожиданием на открывающуюся дверь.
— Степан Федорович! — воскликнул он в смятении. — Это вы? А Катюша удивила, говорит, к тебе дядя. Что, думаю, за родственник у меня обнаружился? Никак вас не ожидал увидеть.
Он подал мне левую руку. Голова и правая рука его были перебинтованы.
Катя принесла стул, поставила вблизи кровати:
— Не больше десяти минут, товарищ… «дядя», — сказала обиженным тоном и вышла.
— Хорошая девушка, — кивнул я на дверь. — Обидчивая только.
Юра переглянулся с товарищем, лежавшим напротив, и, смутившись, опустил глаза.
Я посмотрел на него. Совсем взрослый парень. Крепкий, мускулистый. Лицо только худое да щеки впалые. Поверх одеяла лежала бледная, почти прозрачная рука.
— Мама приходила, Степан Федорович, — задергались уголки его рта.
— Знаю, мне Катя говорила. Очень жалею, что не удалось увидеться. Она в армии?
— Была. — Понизив голос, он заключил — А теперь домой возвращается.
Я дал ему понять, что догадываюсь о причине ее возвращения на оккупированную территорию. В сводках Совинформбюро все чаще и чаще упоминалось о действиях белорусских партизан.
Это-то Юру и беспокоило. Он хорошо понимал, с каким риском связана деятельность партизана. Я пытался его утешить. Говорил, что должен гордиться: ведь его мать будет помогать Красной Армии.
Чтобы переменить тему разговора, спрашиваю: