Но она только коротко всхлипывала и с тем же отчаянием твердила:
— Она придет! Она теперь обязательно придет!
— Настя, что происходит?! Кто придет?! Объясни мне, бога ради! О ком ты?
Она резко обернулась, — лицо ее посерело, губы дрожали, а в глазах застыл страх. Самый настоящий страх, скрываемый и подавляемый прежде, тот, что угнетал, но так нежданно всплыл.
— О Ней, о Женщине в маске!
Я вздрогнул, и в голове всё на миг закружилось.
— К-к-как ты сказала? — я стал даже заикаться. — Женщина в маске? Повтори, повтори!
Перед глазами пронеслась картина ночного наваждения (наваждения ли?) — полуночная процессия, пустой гроб, люди в сером.
— Да, да! В маске! — Настя упала мне на грудь и вновь разрыдалась. — Зачем ты спросил? Ведь теперь Она придет! Придет обязательно!
— Настя, милая, ну успокойся! — я лихорадочно покрывал поцелуями ее лицо, шею, чувствуя, как передается мне ее страх и волнение. — Ну будет, будет! Ты же выдумала Ее, да? Это же только твое воображение, фантазия! Ну успокойся, милая, радость ты моя сероглазая.
Обняв, испуганную, подрагивающую, я гладил ее растрепанные волосы и что-то успокаивающе шептал. Я успокаивал, но знал, что, может быть, это и не фантазия.
— Это не фантазия, — последний раз всхлипнув, глухо произнесла Настя и, вытерев слезы, отстранилась. — Папа говорил, что Она приходит ко всем, просто не все Ее видят.
— Насть! — торопливо прервал я. — Этой Женщины не существует, пойми это! Это только твое воображение!
Я говорил, но сам не верил в свои слова — ведь я видел эту Женщину! Не верила и Настя, — она упрямо мотала головой.
— Нет, Она существует, я знаю это, — и опустила глаза. — Ведь я Ее видела.
— Где? Во сне? — я фальшиво рассмеялся. — Не говори ерунды!
— Нет, это не ерунда, — тихо и упрямо твердила она, не поднимая взора. — Я видела Ее, не раз, и папа видел в тот день.
— В какой?
— В тот самый, весной этой, когда из окна упал. Он не сразу умер, еще живой был и только про Нее и бормотал.
Я знал, что у нее уже нет родителей, но про обстоятельства смерти никогда не слышал.
— Насть, послушай, не сходи с ума! — я схватил ее за плечи. — Это всё глупости! Откуда ты знаешь, о ком он говорил? Не бери ничего в голову!
— Я и не беру, — она тихо покачала головой, но взгляд уже застыл, — я просто знаю. Она приходила ко мне еще в детстве. Можешь не верить и смеяться надо мной, но у нас все в семье по отцовской линии знали про Нее и Ее видели, а я в папу пошла. Дедушка, папин отец, странно умер, от разрыва сердца, хотя никогда на сердце не жаловался. И я помню, я тогда еще маленькая была, папа заглянул ему в глаза, когда тому глаза закрывали, и побледнел страшно. Он с того дня изменился сильно, замкнулся, в себя весь ушел, всё по дому расхаживал и шептал неизвестно кому «теперь за мной, за мной…» По ночам не спал, всё ждал кого-то, на улице иногда шарахался непонятно от кого, когда еще выходил, а потом и вовсе только дома сидел, в комнате запирался, никого не пускал к себе. Бабушка моя, папина мама, плакала постоянно и твердила, что у нас в роду кто-то пр