И хотя я больше не работала днем, по выходным я продолжала брать прогулки у «Майи и Дейва». Это было хорошей подготовкой к зиме. Мы с отцом постоянно просматривали сайты приютов для собак и спорили – дома или по видеочату, если он был в Вашингтоне, – какую собаку возьмем, когда он закончит работать в Конгрессе и вернется в Стенвич Вудс. Ясно было только одно: мы назовем ее Дюк. Каждый раз, когда мы говорили о нашей будущей собаке, отец использовал именно это имя, и мне оставалось только смириться с мыслью о том, что у меня будет пес с никнеймом Джона Уэйна.
– Хорошо, – ответила я, пока Тоби еще не успела спросить меня, правда ли мои однокурсники настолько страшные, что похожи на медведей: я уже слышала от нее все эти шуточки. – А как занятия легкой атлетикой?
Тоби застонала, но в шутку:
– Я скоро умру, – сказала она. – Эти ребята просто маньяки какие-то. Я говорила, что у нас тренировки по субботам? Утром?
Я улыбнулась, отхлебывая кофе:
– Что-то упоминала.
Она покачала головой и принялась разглагольствовать, что выходные нужны, чтобы отдыхать, а не чтобы бегать, но у меня было чувство, что это она делает просто по привычке. Она вступила в команду, как только началась учеба, и теперь почти всегда обедала вместе с ними за столиком, смеясь шуткам своих новых друзей, и носила ленточку в волосах в дни соревнований. Мы с Палмер даже ходили на одни, держать плакаты, которые сделала Тоби, – но это было еще до того, как мы узнали, сколько же времени они продолжаются.
– Ладно, – Тоби преувеличенно громко вздохнула, заканчивая жаловаться. – Кстати, у нас на следующей неделе соревнования. Приходи, если будет время.
Я достала телефон, пролистала приложения социальных сетей, в которых я теперь могла писать все, что хотела, и добралась до календаря.
– Я в следующие выходные в Вашингтоне, – и бросила телефон обратно в сумку. – Отец читает какую-то речь и попросил меня приехать.
Я пожала плечами, а Тоби скорчила разочарованную рожицу, но на самом деле я совершенно не возражала против поездки. Было очень забавно наблюдать за работой отца, когда все знали, что он уходит. Он вернулся в Конгресс и принялся по-настоящему бороться со злоупотреблениями, лишенный необходимости делать что-либо для вида или произносить пустые слова. И в результате – как он сказал мне в прошлые выходные, поедая пиццу, – умудрился сделать за это время больше, чем за все предыдущие годы. Его срок заканчивался в январе, и ему уже предложили работу в Стенвичской публичной адвокатуре. А до этого он старался как можно чаще бывать дома и яростно опровергал слухи, будто собирается баллотироваться в губернаторы штата.