Никто не видел, как Маат снял с Дандера короб с приборами. Внимательно изучил; как обезьяна, постучал о камень – авось разобьются, но нет. Придется забирать домой и демонтировать до последнего винта.
Затем он приступил собственно к упрощению.
Дандер был прост как личность, но сложен как биологический организм.
Орудуя двумя охотничьими ножами, Маат располосовал на нем одежду вместе с кожей.
– Время такое, – приговаривал Маат. – Время наступило такое. Оно закончилось для тебя, и твой Плетень навсегда сохранится в вечности. Играя красками. Я не успел его перекрасить, и будет существовать досадная сложность. Но оно продолжается для меня: время сложное и между тем довольно простое. Так я думаю. И чую, что не я один…
Он упростил Дандеру голову: привычным движением сбрил лицо.
Он упростил внутреннее устройство, повынимав и по-расшвыряв оттуда всё замысловатое, хитросплетенное; еще постукивало самое сложное: сердце, и Маат вспорол его вдоль, засыпав суглинком.
Еще оставались нетронутыми шарообразные скопления половых клеток, генераторы сложности. Этот недово-площенный потенциал заслуживал особого отношения; в отличие от остальных органов и структур – что было, то было, и нечего теперь вспоминать, а тут другая история, сюда заложена информация, и неприлично давить сапогами животворящее как таковое. К тому же оно имеет склонность просачиваться по каплям, окукливаться, замыкаться в спорах, выживать любыми возможными способами. Маат приговаривал животворящую информацию к полному растворению.
Отъединив железы, он завернул их в тряпку и дома уже растворил в специальном кислотном чане.
Потом вернулся и принялся уничтожать следы упрощения.
Одна из непонятных не то могил, не то ям особенно приглянулась Маату. Он свалил в нее всё поразбросанное, что сумел подобрать за собой; остальное, ненайденное, сожрут собаки, птицы, черви, насекомые, простейшие.
Простейшие – вот этим он симпатизировал за название, хотя и они, понятное дело, были слишком сложны.
Маат прыгнул в яму и стал утрамбовывать останки.
Потом вылетел наружу единым затяжным прыжком, каким-то удивительным замедленным скоком, как будто ему помогали со стороны, плавно выуживали удилищем.
Утвердившись в траве, он топнул, схватил заступ и начал засыпать Дандера.
Работая заступом, он пытался представить, какой был у Дандера Плетень.
Что вышло бы, успей они разложить цветные палочки? Скорее всего, в спектре Дандера преобладали бы восторженные краски. Что-нибудь яркое, без серого и мышиного, и даже без охры.
Маат поступил с Дандером именно так и не иначе лишь по причине молодости последнего.