Касатонов был давно и безнадежно влюблен в Елизавету, но за все время их художественного содружества она лишь однажды, на банкете крупной нефтяной корпорации, дала поцеловать себя. Справедливости ради стоит упомянуть, что в тот момент дива была нетрезва. Однако этого единственного поцелуя стало достаточно для того, чтобы фотограф окончательно разорвал отношения с женой. Тем более что с той женщиной, с которой он двенадцать лет делил жилплощадь, его уже ничего, кроме жилплощади, и не связывало. А многочисленные интрижки с иногородними модельками не могли заполнить ту зияющую пропасть, которая возникала при каждой встрече с Елизаветой, в особенности когда он слышал, как эта божественная женщина поет. Но жизнь – жестокая штука. Роскошная оперная дива приложила все усилия, чтобы дистанцироваться от незадачливого поклонника. Она не могла принадлежать Касатонову ни при каких обстоятельствах.
Размышляя в подобном ключе, фотограф добрался наконец до своей машины, открыл дверь багажника, в котором у него была свалена аппаратура, принялся перебирать кофры и обнаружил, что не выложил из него после воскресной охоты ружье. Вместе с ружьем он обнаружил патронташ – и его озарило.
Трясущимися руками он достал ружье из чехла и принялся заряжать его патронами.
Конечно, это был единственный вариант.
Он вспомнил, как впервые познакомился с Елизаветой. Это приключилось в Испании. В маленьком городке с единственной достопримечательностью – огромной скалой. От подножия скалы по склону под сенью синих карликовых пихт кружила утоптанная туристами тропа, приводящая к длинной, прохладной пещере, пронизывающей скалу насквозь. Внутри было скользко. Шнур, свисающий со скоб, ввинченных глубоко в породу, помогал путникам преодолеть отшлифованные тысячей ног валуны, но то и дело кто-нибудь оступался и падал. В его случае это была Елизавета. Иван Федорович галантно предложил ей помощь, и они вдвоем выбрались на верхнее плато, откуда раскрывался фантастической красоты вид.
– Как вам новая жизнь? – полюбопытствовал у спутницы в вечернем платье Калугин, когда они отъехали на приличное расстояние от дома.
– Неудобно в туфлях, – не ответила ему напрямую Елизавета. – При первой возможности нужно переодеться. Куда ехать-то?
– Давайте на кладбище. На Николо-Архангельское, – неожиданно предложил тот.
– Зачем? – тревожно поинтересовалась Бородина.
– Там моя могила. Хочу взглянуть, – просто ответил ее товарищ по приключениям. – Редко может выпасть такая возможность – посмотреть на собственную могилу. Как вы сами убедились, папа говорил про «другую жизнь» правду, так что могила должна быть.