Небосвод несвободы (Габриэль) - страница 10

Да от белого, вечного белого — резь в глазах.
Мы мечтою о лете с тобою навек обмануты.
Лета больше не будет. И лучше о нём забудь.
А пока — в ледники по бивни врастают мамонты,
и в термометрах — там, за окном — замерзает ртуть.
В небесах — ни вечерней звезды нет, ни солнца рыжего.
Снег идёт и идёт. Нагло лезет в дверной проём…
Снег идёт и идёт. Но мы выживем. Точно выживем,
если ближе мы будем.
Ближе.
Совсем вдвоём.

Чужой

У нас и общего, по сути — ничего.
Тебе я чужд, как кроманьонцу — карта вин.
Глядел бы так на Ионеску Мариво,
взирал бы так на бабуина бедуин,
как смотришь ты.
И два опаловых огня
насквозь пронзают беззащитного меня.
Я лишь асфальтовая тень, я солнца блик,
я перекатная растерянная голь.
Идёт игра. Но мы — команды разных лиг.
Прошла минута, но ведёшь ты десять — ноль.
Ну, убивай же, добивай, круши, кроши —
ведь всё равно же на трибунах ни души.
Минута эта, ты б тянулась целый век,
в глазах синел бы неба медный купорос…
Шаг влево, вправо — всё считается побег,
и я к земле чугунной статуей прирос,
в душе моля: «Не исчезай, не уходи…»
И жизни нет ни впереди, ни позади.

Люби меня

Люби меня, люби, пока я есть —
покуда в тихом небе звёзд не счесть,
покуда сердце не отполыхало,
покуда я, держа баланс, стою,
покуда поражение в бою
не шлёт за мной валькирий из Валхаллы.
Люби меня, пока я не погас,
вплети меня в рассказ, в былинный сказ,
в движенья рук, в сердечные движенья,
в душевный и другим не зримый пыл,
чтоб был тот факт, что я на свете был,
непроницаем для опроверженья.
Небытие, лавины снежной ком,
всё слижет, как корова языком,
размоет очертания предметов…
Но кто его поймёт: в потоке лет
на семь пришедших из пословиц бед,
возможно, мы отыщем семь ответов.
Нам друг от друга незачем скрывать,
что быть тому, чему не миновать.
Но даже если обмелеют строчки,
и инеем укроет провода —
люби меня. Возможно, что тогда
и смерть, вздохнув, попросит об отсрочке.

Комедия

Всё закончилось. Се ля ви…
Есть твоё, есть моё. Нет нашего.
Всепогодный костюм любви
будет кто-то другой разнашивать.
Все свои — за грядой кулис.
Против Крамеров — только Крамеры.
Словно выкачан воздух из
нам назначенной барокамеры.
Одиночество. Ночь без сна
бьёт по темени, словно палица.
Память прежде была нужна.
Ну, а нынче нужней беспамятство.
Под ногами дрожит земля;
спят игрушки и спит масс-медиа…
Вот такая финита ля
человеческая комедия.

Синема

Стам

От хлещущего ветра за окном
грустней глаза. И хмурый метроном
поклоны отбивает ночи чёрной…
Мне так хотелось принимать всерьёз
всю эту жизнь, весь этот мотокросс
по местности, вконец пересечённой —
увы. И попугаем на плече