— Что это с Аркадием Иосифовичем?
— Нервы шалят. Мы порассуждали, не мог ли Нимисов впасть в мнимую смерть с помощью своих снадобий. Подходим к леднику, слышим — внутри кто-то ворочается. Он и испугался.
Стачанский покачал головой:
— Ну и фантазии же у вас!
Я громко позвал:
— Аркаша, где ты?
— Сюда, сюда, Петр Иванович! — голос доносился сверху. Я поднялся на второй этаж. В приоткрытой двери белело лицо Аркадия. — Быстрее!
— Отбой тревоги. Это Александр Борисович с Олегом ревизию в погребе делали.
— Аркаша, спускайся! — зычный зов Олега подтвердил мои слова.
— Иду, — он приоткрыл дверь, на цыпочках подошел к лестнице. — Его нет?
— Кого?
— Его… Нимисова, — он с трудом произнес имя.
— Нет, конечно. Нимисов умер. Навсегда.
— Я так и знал, — Аркаша порозовел, смело ступил на лестницу.
Помедлив, я пошел за ним.
— Петр Иванович, чего бы покушать? — Аркаша, забыв про изжогу, развалился за столом, горделиво поглядывая по сторонам.
— Самое время, — поддержал Олег.
Я принес сосиски, картофельные чипсы, томатный сок — все консервированное. Как заказывали.
Олег вздохнул. Сам напросился.
— Ох, как я испугался! — нездоровая бодрость Аркаши грызла мою совесть. — Мертвецы ожили! Умом понимаю, что ерунда, а ноги сами несут.
Стачанский отложил консервный нож.
— Давайте сменим тему, поговорим о более приятном.
— Погода хорошая. Скоро домой вернемся. Я рыбок покормлю. Они красивые. Молчат все время, а меня понимают. Когда я приз на турнире беру, радостны-радостные меня встречают. Я им всегда корм живой покупаю, он полезный, — Аркаша зевнул. — Я спать пойду.
— Восемь всего, — удивился Олег.
— Волновался. И ночью не выспался.
— Разумеется, Аркадий Иосифович, отдыхайте. На сегодня программа исчерпана, — Стачанский сочувственно следил за Аркашей.
Тот, сгорбившись, шаркая ногами, побрел наверх.
— Нервная система Аркадия Иосифовича совсем истощена. Происшедшее очень сказывается на нем. Надо с ним повнимательнее, поосторожнее… — он посмотрел на меня.
Я собрал остатки ужина со стола и отнес на кухню. Отоспится — войдет в норму. Взрослый парень, девятнадцатый год. Пора взрослеть. Про Нимисова я зря придумал, но кто же знал, что Стачанский с Олегом в ледник полезут. Впрочем, началось у Аркаши все раньше. Четыре смерти — любая психика истощится.
Моя тоже.
— Морковку не уделите? — Олег не усидел в обеденном зале.
— Сколько угодно. Вымой, бери ножик и чисть. Хочешь, пару яиц сварю всмятку.
— Можно, — он обстругал большую оранжевую морковь.
Я поставил песочные часы.
— Аркаша-то пугливый стал. Дергается. Надо и ему подкормиться.