— Понесло вас в ледник. Станешь пугливым, — вода закипела, и я засек время.
— Я и сам через силу шел, но Александр Борисович настаивал. Давай проверим, говорит, вдруг утром в панике просмотрели записку, — он отправил в рот остатки моркови. — Не люблю мертвых. Щемит душу среди них. Да и Александр Борисович, как ты дверь захлопнул, тоже… — он поднялся. — Потом съем яйца, сейчас расхотелось. Прилягу. Шумни, если что.
Его спина, широкая, надежная, скрылась в дверях. Успеть бы шумнуть.
Я взял тяжелый секач, взвесил. Неплохо бы держать при себе. Не поймут, перепугаются, нехорошее подумают.
С сожалением я положил нож на место.
Вообще-то у ребят есть ружья. Мало ли, время такое. Только в кого стрелять? В мертвецов?
До позднего вечера сражался я с мерзостью запустения — скоблил, чистил, мыл, стирал. Последние два дня приходилось манкировать уборкой. В одиннадцать часов и меня потянуло в сон. Заслужил. Я оглядел кухню. Можно санитарную инспекцию принимать.
Стачанский с кочергой возился у камина.
— Выставлять караул на ночь, думаю, лишнее. Важнее выспаться.
Он потянулся, — усталый беззаботный спортсмен. Я пожелал ему приятных сновидений.
А меня сон бежал. Минувший день перемалывался в голове, и я смотрел в неплотную темноту комнаты, чтобы не видеть сумятицы души. Таблеточку элениума принять? Луна полная. Неблагоприятная пора для поиска комет.
За дверью раздался треск. Сердце, как и давеча, стуком напомнило о себе. Я сел. Полено в камине, должно быть.
Босиком, бесшумно я прокрался к двери. Тихий звук сдерживаемого дыхания. Или просто игра воображение.
Бронзовая ручка двери под пальцами несколько секунд оставалась неподвижной, а затем повернулась. Кто-то пытался открыть дверь. Не выйдет.
Через пятнадцать минут замерзли ноги. Я вернулся к постели, ощупью нашел вязаные носки.
Тихо. Даже сердце замолчало. Я пошарил по столику. Подсвечник удобно лег в руку. Граммов семьсот, чугунный. Каслинское литье.
Кто? Олег, Аркаша, Стачанский?
На часах — два пятнадцать. Я вернулся к двери. Стою дурак дураком, жду, когда придут убивать.
Отодвинув запор, я рывком распахнул дверь. Никого, только потрескивает в камине толстая коряга. Но ручка двери не сама же поворачивалась!
Пойду, возьму секач. С ним надежнее.
Дверь в галерею приотворена. Самое простое объяснение — кто-то проголодался. Хотел разбудить меня, но не решился и сам тайком вторгся на кухню. Но ключи — у меня. Дубликат? Возможно. На поиски — вперед!
Ободряя себя подобной ерундой, я пробирался галереей, невидимый во тьме, неслышимый в носках.
Дверь на кухню тоже открыта — настежь. Внутри — полная неподвижность. Я ждал, пытаясь уловить хоть что-нибудь.