Зазеркалье-2017 (Непомнящий) - страница 8

На первую страницу
о чёлки окаянны,
Татьяны, Софьи, Нади,
в Ерусалиме граде
вам песенку сложил
аз, грешный Михаил.

Мечети хайфской два клинка

Мечети хайфской два клинка,
они видны издалека —
два гордых минарета,
с заката до рассвета
тревожащие неба плоть,
чтоб не проспал намаз Господь.

Ближневосточная зима

И моря Средиземного эмаль,
и солнце, закатившееся вдаль,
пронзительное пенье муэдзина,
и в зеркале всё та же образина
небритая —
вгоняет всё в печаль,
из коей выход разве только в небо,
но небо нынче пасмурно и немо,
и грозно, словно боевая сталь.

К концу подходит Рамадан

К концу подходит Рамадан,
луна, как острый ятаган,
занесена над головою,
и дует по утрам хамсин,
неся с собой песок и сплин
и унося тебя с собою.

Я жду письма

«Так писем не ждут,так ждут — Письма»

М. Цветаева

Сто почтальонов ежечасно
стучатся в чьи-нибудь дома.
До одного бы докричаться:
«Я жду письма!»
Льёт из тоской набухшей тучи,
на город опустилась тьма.
Я жду — сверкнет надежды лучик,
я жду письма.
Война, вулкана изверженье,
землетрясение, чума…
Я жду, как чудного мгновенья,
я жду письма.
Звезда зажглась, звезда истлела —
всё суета и кутерьма.
Я жду
(вот так же ждут расстрела),
я жду письма.

Журавля ты ловила

Журавля ты ловила,
да не в тех небесах.
Ты мне душу спалила
и развеяла прах.
Ты взяла моё сердце,
как трофей на войне,
и куда нынче деться
бессердечному мне?
Взгляд твой жгуче-бесстыжий,
как спасенье, ловлю.
Как тебя ненавижу!
Как тебя я люблю!

Молитва

В этом мареве, плещущем
средиземной волной,
пощади меня, женщина,
будь со мной!
Не прошу невозможного,
от невзгод не спасу,
но, как Бога,
безбожную
вознесу!

Сфинкс

Брось дела свои земные,
отрешись от суеты
и вглядись в его чуднЫе
и чудесные черты.
Ведь противиться нет мочи
этим неземным очам,
и Египетские ночи
будут сниться по ночам.

Елене

Когда руки твоей касаюсь
иль обнажённого колена,
то я бессмертен, точно Фауст,
а ты божественна, Елена!
Не говори, что всё напрасно,
не усмехайся с укоризной,
под стать мгновенью ты прекрасна,
остановись, плачу я жизнью!

На берегу Кинерета

Под сенью сосен нас венчала
с тобою ночь, и в лунном блеске
вода у самых ног молчала,
забыв о шорохе и плеске.
И город белыми огнями
дрожал и к озеру тянулся,
в нём растворяясь.
Берег дальний,
как лук, излучиною гнулся.
И было весело и жутко
стоять над гладью серебристой,
и кем-то брошенная шутка
могла убить, убить, как выстрел.

На Мёртвом море

Я мёртвой окроплю водой
свои ещё живые раны.
Съев соли пуд, как соль, седой,
не столбенею — видно, рано.
На Мёртвом море умирать
мне не впервой (пока — от скуки),
и стынет слюдяная гладь,
в ней тонут звуки, только звуки.

Март

Вот зима отступает
перед новой весной,
Следующая страница