Обняв подругу за плечи и поцеловав в разгоряченный влажный висок, Маркос отхлебнул кофе и вернул мне вопрос:
— Вера, ну а ты здесь какими судьбами?
— Мы едем на похороны, — выпалила я.
Стало тихо.
«Вот черт, — подумалось запоздало, — а если захотят знать к кому?»
— К кому? — спросил хозяин.
Обернувшись, Георгис негромко назвал имя. Я вспомнила, что слышала его вчера сквозь сон по пути в Плакиас, когда водитель рассказывал последние новости: кто родился, женился и скончался.
Тут заговорили все разом. Деды — обсуждая покойного, молодежь — планы на вечер. Попросить кофе больше никто не решился.
— Спросите Маркоса, не он ли стерег вас вечером в пальмах, — негромко проговорил Георгис.
— Как?! С ним же Тинто Брасс на выезде…
Погасив усмешку в бороде, Георгис шагнул к эпатажнице:
— Scusi, Signora, Lei è di Napoli?39
Она откинула голову, точно подставляя ему шею. И приглашающе повела рукой. Грудь ее едва не касалась опустившегося на соседний стул Георгиса. Противная девка!
Пока они говорили по-итальянски, я села за Маркосом.
— Маркос, — ласково позвала я, обдавая его ухо дыханием, — ты вчера стоял у меня под балконом?
Он обернулся. В глазах боролись желание соврать и надежда. Гореть мне в аду, я сделала олений взгляд и приоткрыла губы.
— Я…
— А зачем?
— Увидел тебя в Плакиасе… Ты так весело смеялась. Хотел посмотреть, что ты будешь делать дальше.
Вот почему его спутница показалась мне знакомой: я мельком видела ее в соседней таверне.
— Кто это? — в свою очередь тихо спросил он, кивая на Георгиса.
Тот сидел вполоборота, слушая хрипловатую речь, сопровождаемую замедленными, но, надо признать, изящными взмахами, черт ее дери, аппетитной руки — Тициан любил рисовать такие своим Венерам и Мариям Магдалинам.
— Это… друг Ивана. А она — правда, из Неаполя?
— Да, твой друг… — Маркос усмехнулся, — точнее, друг Ивана все верно понял. У нее характерное произношение.
Георгис обернулся. Я моргнула. Вежливо попрощавшись с просвечивающейся красавицей, он вернулся на половину сфакиотов.
— Пойду, пока твоя Софи Лорен не вылила на меня остатки кофе, — прошептала я.
На пару секунд Маркос, подавшись вперед, приклеился взглядом к моим зрачкам. Но сник плечами, отвернулся и кивнул.
Его друзья, определившись с местом предстоящего веселья, с хохотом выкатились на улицу. У выхода Маркос обернулся, попрощался с дедами и помахал рукой мне. Моника послала воздушные поцелуи Георгису и хозяйскому внуку. Захлопали дверцы, и рев моторов стих вдали.
— Чего только не надует ветром, — философски заметил один из дедов.
Засмеявшись, все чокнулись ракией. Георгис протянул мне свою стопку, наливать женщинам здесь было не принято.