— Какая?
Она старалась говорить легким и кокетливым голосом, чтобы он не догадался о боли, которая пронзала ее, о скорби по тем мечтам, которые появились на свет в эти выходные и уже разбились.
— Что ты не та испорченная богатая девчонка, которую я впервые встретил на званом ужине. Что не та властная женщина, которая ждала меня в ресторане три недели назад.
Под шелковистой мягкостью его голоса явственно слышалось отвращение к той, какой он считал ее на самом деле.
— Может, это была часть игры.
Лидия не смотрела на него. Не осмеливалась. Она смотрела на других гуляющих и гадала, чем занимаются эти люди. Счастливы ли они, есть ли у них та любовь, которая, как она начала верить, появилась и у нее. Какой же она была дурой!
На том званом ужине, когда она впервые встретила Рауля, она играла ту роль, которую, как она думала, отвел ей отец. То была последняя тщетная попытка уменьшить все растущую пропасть между ними. Из-за этой роли Рауль стал смотреть на нее с отвращением. С тех пор она поступала так, как всегда советовала ее бабушка, и была собой.
— Ты сыграла роль любящей невесты очень хорошо, дорогая. Я поверил.
Лидия продолжала идти вперед, не осмеливаясь смотреть на него и, конечно же, не осмеливаясь остановиться.
— Ты от меня этого и ожидал, разве не так? Разве ты не хотел убедить совет директоров, что мы готовы пожениться?
Она ускорила шаг. Может, если они покинут парк, они оставят эту тему.
— Тогда я аплодирую тебе. Ты даже одурачила меня, особенно когда была в моей постели.
Она остановилась и повернулась к нему лицом. Неужели он так и не понял, что эти последние несколько дней не имели отношения к сделке? Все эти дни она позволяла себе быть собой — и быть с ним, с мужчиной, в которого она сильно влюбилась.
— В таком случае ты не можешь отрицать, что я выполнила свою часть сделки.
Рауль улыбнулся, когда увидел, как ее глаза гневно блестят, причем блестят ярче, чем кольцо, которое она только что вернула. Когда послеобеденное солнце светило сквозь голые ветви деревьев и играло в ее волосах, она выглядела очень красивой. И его опять подтолкнула потребность к большему, желание пойти дальше в отношениях с этой женщиной. Он безжалостно подавил это желание и спрятал за резкостью.
— Нет, не могу, — признал он. — Даже когда мы были одни, ты продолжала играть во влечение и довела его до самого удовлетворительного заключения.
Лидия побледнела, и Рауля охватили угрызения совести. Она единственная женщина, с которой ему хотелось сблизиться, которую ему хотелось узнать лучше, и тем не менее он, поддаваясь эмоциям, отталкивает ее, ранит своими словами. Это лишний раз подтверждает, что он не тот мужчина, который способен осесть, остепениться, взять на себя ответственность за другого человека.