Он усмехался над тягой графа к физическим наказаниям, он противился жизни в глуши и стремился вернуться в высшее общество и даже хозяева замка, коих граф оставил в живых, раздражали его, и от этого он всякий раз, как только мог, внушал им что-нибудь, чтобы разозлить графа.
Но одного он не понимал, зато я видела это четко.
Ведь даже делая что-то назло графу, он оставался похожим на него. Тем, кого граф из него и сделал. А граф не ломал его, позволяя ему, пусть и не все, но ровно столько, чтобы не перегнуть палку.
Новый замок, в который притащил нас граф, оказался куда более просторней предыдущего. И новым он был не только на словах — постройка завершилась всего восемь лет назад. Неподалеку от замка было уже не село, но достаточно крупный город и это значительно развязывало руки графу и Эшу (мне всегда хватало и слуг и я по-прежнему не перегибала палку, все еще помня свою человеческую жизнь и сохранив то, чего теперь не было у Эшварда и никогда не наблюдалось у моего супруга — милосердие, доброту и сочувствие).
Здесь граф и Эш развернулись по полной.
Теперь в их распоряжении оказалось достаточно крестьян, чтобы потакать своей жестокости в любое время. А я не могла сделать совершенно ничего против, и мне оставалось лишь затыкать уши, чтобы не слышать крики жертв графа и закрывать глаза, чтобы не видеть полные надежды лица жертв Эшварда.
И я уже сомневалась, кто из них двоих поступал более милосердно — граф, причинявший боль физическую, или же Эш, заставляющий тех, кто попался ему в руки совершать совершенно немыслимые вещи, чтобы в итоге все равно убить их, или же, наигравшись, отдать графу.
Через год после второго нашего переезда, к нам присоединился Викторий.
Видимо граф окончательно удостоверился, что Эшвард принял его мировоззрение и больше не боялся чужого воздействия.
Викторию, разумеется, перемены в Эшварде не принесли никакой радости и он попытался все исправить.
Но расчет графа всегда точен и разговор с ним ничего не дал. Теперь бывший рыцарь презирал своего, такого же бывшего друга, считая его слишком мягким для того, чтобы носить звание вампира.
— Ольга, — не добившись успеха у Эшварда, Викторий обратился ко мне. — Ты должна что-нибудь сделать с ним, заставить его измениться. Ты его обратила, а значит, ты в ответе за него.
— Ты сам прекрасно знаешь, что я бессильна. Идти против графа бесполезное дело. Он слишком давно живет на этом свете, — горько усмехнулась я. — И если уж граф решил сделать что-то, то его нельзя остановить или переубедить. Он останется непреклонен. Моя ошибка была в том, что я обратила Эшварда, но я действительно надеялась, что граф уже не вернется. Что он забыл меня. Помнится ты сам советовал пытаться жить нормальной жизнью.