«Но ведь понимают же люди, что нельзя подчистую выбивать все, что бегает и летает в тайге, а бьют, ловят, сводят под корень в каком-то слепом исступлении. Плевать они хотели на то, что мы завозим вновь изюбрей, косуль, куропаток и зайцев, ничего они в них не видят, кроме мяса.
А где же вера в человека, человеколюбие? Не ты ли сам вывел для себя правило, еще там, в институте, начитавшись умных и добрых книжек: один добрый одолеет десяток негодяев. Считал, что нужно-то для этого всего – действовать, а не говорить впустую. Но большинство из нас молчат и не пытаются что-то делать. Какие они союзники? А сам я? На рожон полез – справедливости искать там, где ее нет, и что же – вытурили из института. Не рыпайся, знай свое место. Зло неостановимо, оно повсюду, а в душах человеческих раковины выело. Чего, казалось бы, проще: живи по совести, не хапай, не отнимай жизнь у другого – вот тебе и вселенское благоденствие близко где-то. Нет, этого мало, запутался, так я ни к чему не приду», – остановился Андрей.
«Начинать нужно сначала. Игреневого жалко, себя жалко тоже. Так с катушек слететь можно запросто. Но с кем я воюю, с такими же, как я сам? И ничего не могу поделать, я, как солдат, бегу в атаку на неподавленные пулеметы. Я так и подохну где-нибудь под кустом, ничего не успев понять, кроме одного, что в меня вошла браконьерская пуля. Что надо мне знать, чтобы разобраться в мыслях, распутать этот клубок? Кто убил Игреневого? С чего начать?» – отчаянье вновь пронзило Андрея. И он стал вспоминать все по порядку.
Ветер тек полноводной рекой, ровно и мощно дышало огромными легкими небо, вздыхало сонное море, едва уловимым гулом отзывалась каменистая земля – все кругом было полно жизни, желания рождаться, расти и прощать тоже. В низине, куда скатилась и затаилась фиолетовая тьма, бежал невидимый глазу ручей, спотыкался об острые камни. Беспокойный, торопливый его говорок пробивался сквозь ворох шума – словно на берегах ручья кто-то неуловимо и пугающе рыскал среди деревьев, камней и наледей.
К вечеру заненастило. Ветреный апрель взял и подарил первый весенний дождь. Целый день что-то готовилось в природе, и сердце не зря, выходит, маялось ожиданием чего-то, а оказалось – дождя. Тяжелые капли шлепались на подтаявшую землю.
Андрей озяб, но уходить не спешил: вспомнил вдруг, что забыл закатить под навес неисправный мотоцикл, и потом еще нашел себе дело во дворе, тихо радуясь дождю. Но когда через полчаса, надышавшись терпким влажным пахучим воздухом, поднимался по ступенькам крыльца, в отброшенном окнами свете увидел, как медленно проскользили первые мокрые хлопья снега. И тут же с моря дохнуло резким холодом. Желтый свет лился из-за спины, выхватывал у темноты неровный кусок пространства, уже жирно исчерканного белым мелком. Где-то там, за огородами, под горой, лежало скованное шершавым льдом море, выгибались встревоженные дождем льдины, оседали, глухо лопались, трещали – и поверх всплывала слепая темная вода.