— Живой? — спросил Миша, хлопнув напарника по плечу.
— Помоги встать.
Ковалёв протянул наёмнику руку. Поднявшись, тот взял со стола «Винторез» убитого снайпера.
— Михаил, я мало тебя знаю, но погоня за тобой и совместная битва были самыми запоминающимися в моей жизни.
Тем временем с лестничного пролёта донеслись короткие автоматные очереди «Грозы».
— О чём ты? — спросил Ковалёв.
— Я не думаю, что мы останемся живы. Их слишком много, а свои патроны я уже истратил. Думаю, что и у Глыбы ситуация не лучше. Судя по всему, он добивает предпоследний магазин. А твоя вундервафля не слишком скорострельная…
— И что?
— Нужно отступать.
— Вот ты и отступай.
Наёмник замер в удивлении, пока Михаил высунулся из окна, и разнёс тяжёлый «доспех» полтертанка одним выстрелом из Гаусс-ружья.
— За время, проведённое в Лиманске, я мог умереть не пять и не семь раз, но я жив. Будучи в самой беспросветной жопе, я умудрялся выскользнуть из лап смерти.
Ковалёв снова высунулся из окна, выстрелил, но на этот раз не успел спрятаться от пули: ткань на рукаве комбинезона побагровела от крови.
— И после общения с этими странными сущностями я понял, что нельзя убегать сейчас…
С этими словами Миша высунулся из окна для нового выстрела, но в следующую секунду его отбросило к столу, который Ковалёв успешно опрокинул, растянувшись на кафельном полу. Наёмник замер, наблюдая за багровыми струйками крови, растекающимися по кафелю угловатой змейкой.
— Почему? — спросил наёмник, пережимая свежую рану в районе ключицы.
— Если сейчас уйдём, то всё останется, как есть. Лабораторию уничтожат, данные вернут этим учёным-уродам, и они вновь продолжат эксперименты над живыми существами. И появятся такие, как я.
Наёмник вколол Михаилу стимулятор, после чего спешно начал возиться с бинтами.
— Ты придурок, вертолётчик. Ты в курсе? — говорил наёмник под аккомпанемент коротких очередей «Грозы» и беспорядочного огня «Калашникова».
— Зато я не меркантильный и безразличный ко всему мудак.
Михаил поднялся синхронно со вскриком Глыбы. «Гроза» умолкла. В дверном проёме замаячил силуэт противника. Шаги звучали явно тяжелее сапог Глыбы. Всё ещё способный сражаться Ковалёв тихонько подполз к проёму, и выстрелил из Гаусса наугад, не глядя. Из недр коридора раздался гортанный надрывный крик. Наёмник ушёл к источнику звука, и прекратил мучения врага выстрелом из «Винтореза».
— Глыба дышит. Не хило ты ногу вояке отстрелил. Правая нога присутствует только до коленки, а дальше просто ничего нет…
Наёмник помог Мише подняться.
— Как Глыба?
— Жив. Броник у него, что надо.