– Нет, про обвинительную речь, которую ты вчера произнес, против журналиста, оскорбившего Гитлера. Вся страна краснела бы сейчас от стыда, если бы ты потребовал для него наказания. Ты должен испытывать глубокое удовлетворение, оттого что потребовал освободить его от преследования.
Альберехт промолчал.
– Какой идиотизм – этот закон об оскорблении глав иностранных государств, – продолжал Андре. – Как будто они без нас не разберутся, кто прав, кто виноват. Все смотрели Гитлеру в рот. Когда он еще только сунулся в Рейнскую область семь лет назад, надо было странам Западной Европы объединиться и прогнать его оттуда. Тогда это было еще возможно без кровопролития.
– Да, наверное, – пробормотал Альберехт.
– Во всяком случае, если кто-то в нашей стране имеет основания испытывать сегодня удовлетворение, то это ты. Представь себе, что ты потребовал бы наказания для Ван Дама. Думаю, ты сегодня был бы готов сквозь землю провалиться. – Андре горько усмехнулся и встал. – Когда фрицы нас завоюют, тебе придется несладко. Желаю тебе мужества. Буду держать за тебя кулаки. Подожди минутку, ладно?
Андре направился к двери.
– С какого счета списать? – спросил он, обернувшись. – У прокуратуры есть счет в нашем банке?
– Спиши с моего личного, – ответил Альберехт.
– Крупными или мелкими?
– Давай крупными.
Как все оказалось просто! Пятьсот фунтов, по его представлениям, – все, что было у него на счете. По сути дела, все деньги, которые принадлежали ему в этом мире. И так просто. Сунул в карман – и вперед, в Англию!
Он поздравил себя с тем, что, глазом не моргнув, попросил всю сумму, хотя собирался, памятуя о надписи на грифельной доске, начать с пятидесяти фунтов, а если окажется, что получить валюту невозможно, замять вопрос.
«Я хожу в этот банк уже больше года, и только сегодня выяснилось, что им заведует мой старый знакомый. Почему я строю свою жизнь, не веря в счастливый случай? Почему было не набраться смелости и не поехать вместе с Сиси? Отчего я стал прокурором – олицетворением Покоя, Закона и Порядка? Почему не выбрал огромный мир и жизнь странника, воспеваемую поэтами? Воспел ли хоть один поэт жизнь прокурора?»
– Уймись, – сказал черт, – подсчитай-ка лучше, достаточно ли у тебя на счете денег, чтобы снять пятьсот фунтов стерлингов.
Альберехт принялся считать. Пятьсот. Умножаем на двенадцать с половиной. Получаем шесть тысяч двести гульденов. Есть ли у него столько? Неделю назад, убеждая себя, что надо набраться смелости и уехать вместе с Сиси, он продал несколько ценных бумаг.
Дверь комнатки отворилась, и вошла девушка лет семнадцати с длинными светлыми волосами, пышными и прекрасными. Но спина у нее была сутулая, а очки на носу сидели криво. В левой руке девушка держала связку ключей.