— Что? — удивилась я. — Это же ты настаивала на том, что мне надо двигаться дальше! Ты говорила, что мне следует это сделать!
Ана кивнула.
— Да, потому что тебе следовало бы это сделать. Но это не значит, что я не понимаю, как это тяжело.
— Тогда почему ты говорила об этом так, будто это легко?
— Потому что тебе нужно было это сделать, и я знала, что ты можешь. Никто не хочет это делать.
— Ага, никто и не обязан.
Мне хотелось, чтобы она ушла, и думаю, она это понимала.
— Прости меня за тот вечер. Я сорвалась. Мне правда жаль, — сказала Ана.
— Все в порядке, — ответила я, и эти слова были сказаны от чистого сердца. Все было в порядке. Мне тоже следовало бы извиниться, но мне просто не хотелось ни с кем говорить.
— Что ж, ладно, мне пора идти. — Ана взяла свои вещи и направилась к двери. — Я люблю тебя.
— Я тоже, — отозвалась я, надеясь, что это сойдет за «я тебя тоже люблю», но мне не хотелось этого говорить. Я не хотела ничего чувствовать. В окно я видела, как отъехала ее машина, и подумала, что она, вероятно, собирается встретиться где-нибудь с Кевином. И она расскажет ему об этом маленьком эпизоде, и он возьмет ее за руку и скажет: «Бедная детка, трудно тебе пришлось», как будто весь мир ополчился против нее, как будто она этого не заслужила. Я ненавидела их обоих за то, что они могли вздыхать, делать серьезные лица, говоря о том, как мне тяжело, а потом отправиться в кино и смеяться над пошлыми шутками.
На другое утро я дошла до «Гудвилла» и забрала свою машину. Мои ключи так и лежали на переднем сиденье, где я их оставила, и никто ничего не украл. Честно говоря, меня это разозлило. Меня злило то, что весь мир как будто сговорился помогать мне именно теперь.
В понедельник на работе я сердито смотрела на незнакомцев. Когда они просили меня помочь им, я делала это нахмурившись и, закончив, ругала их сквозь зубы.
Когда ко мне подошел мистер Каллахан, у меня почти не осталось сил.
— Привет, моя дорогая, — поздоровался он и потянулся, чтобы дотронуться до меня. Я инстинктивно отпрянула. Старик внимательно посмотрел на меня. — Плохой день? — спросил он.
— Можно сказать и так. — Я схватилась за ручку тележки с книгами, которые нужно было вернуть на полки. С технической точки зрения это не моя работа, но мне это показалось хорошим способом изящно закончить разговор. Мистер Каллахан намек не понял. Он пошел со мной.
— Однажды у меня был плохой день, — с улыбкой признался он. Классический способ развеселить кого-то, но в случае со мной старик зря старался. Я не хотела, чтобы меня развеселили. Честно говоря, я, кажется, уже не помнила, как улыбаться естественно. Как это делается: ты поднимаешь уголки рта вверх?