— Преподаватель? — изумленно спросила Джем. — Не говорите так, Джонатан, вы подрываете все мои устойчивые представления.
— А вы стюардесса? Как вас угораздило?
— Ой, я и не знаю. Закончила колледж, где каждый год меняла специализацию, захотелось устроиться кем-нибудь вроде «титанов Возрождения», но в службах по трудоустройству даже графы такой не было. А путешествовать туда-сюда показалось вполне приемлемым. Еще было забавно, что я на этой линии — первая черная стюардесса, так сказать, «негресса для рекламы». — Последние слова она выговорила особенно четко, словно потешаясь над теми, кто их употребляет без кавычек. — А вы? Как вас-то угораздило стать преподавателем?
— Ну, закончил колледж, хотел устроиться «титаном Возрождения»…
— Достаточно. Давайте о чем-нибудь другом.
По ходу разговора он узнал, что она будет в Нью-Йорке на трехдневном «приколе», и очень обрадовался. Они вновь погрузились в спокойное и довольное молчание.
— Что смешного? — спросила она в ответ на его еле заметную улыбку.
— Ничего, — сказал он. — Я.
— Это синонимы?
— Я… — Он ласково улыбнулся ей. — До меня только что дошло, что с вами я не стараюсь быть умным. Обычно, я уделяю особое внимание тому, чтобы быть умным.
— А как же улица Обманщиков?
— Трепотня. Для пущего блеска. Но мне кажется, у меня нет особого желания ослепить своим блеском вас.
Она кивнула и выглянула в окно, всматриваясь в беспорядочные искорки света, вспыхивающие там, где дождь танцевал по лужам. Чуть погодя она сказала:
— Очень славно.
Он ее понял.
— Да, славно, только немножко обескураживает.
Она вновь кивнула. И они оба поняли, что и ее это несколько сбивает с толку.
Беседа шла довольно бессвязными скачками, и ее прихотливое течение привело их к теме жилищ. И Джонатан, оживившись, заговорил о своей обители. Полчаса он описывал ей все детали, очень стараясь, чтобы она могла все себе наглядно представить. Она внимательно слушала, показывая ему легкими движениями головы и глаз, что она понимает и разделяет его чувства. Когда он внезапно остановился, поняв, что говорил непрерывно и проявил невоспитанность, не давшей ни слова вставить, она сказала:
— Это, наверное, замечательно — испытывать такие чувства к своему дому. И как спокойно!
— Спокойно?
— Дом не в состоянии испытывать ответные чувства, обременять вас ответной любовью. Вы меня понимаете?
Он ее понял прекрасно и от того, что она оказалась настолько душевно проницательной, испытал резкую боль в своей душе. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему безумно хочется, чтобы они оба сейчас оказались у него в доме — просто сидели бы весь день и болтали. Так он ей и сказал.