***
Привет, цыплёнок.
Приехала в Сочи. Слава богу, море невозможно изменить. Всё остальное претерпело. Бедолаги на берегу потеют в волонтёрской форме, дробят гальку в песок. Роботы теперь на всех рабочих местах, а люди поголовно ударились в народные промыслы, озеленение и хор. Чем ближе к природе, тем лучше. Сидят, дробят гальку каменным ножом, вручную, аутентично. Радуются, что делают этот мир чище и комфортнее. Крошка, я хочу, чтобы ты знала: грязь — это красиво. И хаос — это красиво. Природа не признаёт чистоты и упорядоченности. И те, кто так упорно воссоздаёт её на каждом квадратном миллиметре, не думают, что посадочный план природы много хитрее. А, может, и нет его вовсе. И рододендроны не торчат так точно из-под пальмы, выдавая победителя тендера на проектирование — программу L.E.S.2.0. Началось-то, чёрт побери (зачёркнуто), с электрокаров. За пять лет с их появления везде воцарилась гробовая тишина. Даже птиц начали включать в кустах, чтобы люди с ума не сходили. А шум — это прекрасно. Мы-то внутри наполнены шумом. Сердце стучит, кишечник урчит, суставы скрипят. Ну, положим, скрипят они только у таких идиотов, как я. Но я имею пока (?) право на собственную глупость и собственный шум? Как чудесно, что они не могут заглушить море.
***
О чём рассказать тебе сегодня, зайчик?
В прошлый раз была грязь. Это то, дорогая, с чем ты столкнёшься, если будешь работать руками. Руки грязные — в муке ли, в краске ли. В голове немного грязи — на листе немного грязи. На самых лучших фотографиях всегда есть грязь. Называется, кстати, шум. Так что не бойся ни шума, ни грязи. Людей не бойся грязных, шумных, несовершенных. (Мы с дедом твоим познакомились в Абхазии, лет сто назад. Был какой-то ужин случайных туристов. Он встал во главе длинного, уставленного едой стола, закрыл глаза, приложил свою огромную ладонь к груди в разрезе мятой широкой рубахи и запел, поднимая другой рукой бокал с чем-то крепким домашним. Даже местные притихли от такого порыва. Огромный, лохматый и грязный, как Зевс. Как тут устоишь?) Теперь кругом все идеальные. Без морщин от эмоций, без узловатых прожилок на руках, стоптанных пяток. Лишили себя «недостатков» нанороботами. А по мне так лишили себя красоты. Что может быть прекрасней исполосованного временем лица? Мир мой перевернулся, дорогая, с ног на голову. Всю жизнь я стремилась к незаметности, а оказалась в центре внимания. Дети показывают на меня пальцем, как на неприличное место у статуи в музее. Хотя кто теперь ходит в музеи? Чудаки… Но, знаешь ли, быть чудачкой удобно! Я остриглась, почти в ноль (ещё короче, чем ты видела в последний раз). Вымачиваю кончики пальцев в туши, мне нравится такой градиент на руках. Мочки забавно отвисают, волосами не прикрыты, сиротки. Хотя серьги давно не ношу. Свои я оставила тебе на память, спроси потом у мамы. Мне их подарила бабушка, давно. Она приезжала в гости, торжественно были вручены серьги дутыми колечками, а матушке моей — отрез шерстяной ткани клетчатой. Сшила мама потом из него широкое платье на большой живот, ждала братика младшего. Очень красивая была в нём. А у бабушки руки были шершавые, когда она меня обнимала.