Внутренне Стас тоже полагал, что без ценных указаний верховного командования дело спорится быстрее и толковее, но один искровой передатчик пришлось выделить штабу фронта.
Первый день войны Стас встретил в составе Донского 111 — го пехотного полка. Столыпин направил его в 28-ю пехотную дивизию, входящую во вторую бригаду двадцатого армейского корпуса, как он выразился, «для координации наших совместных усилий». Стас не стал заморачиваться вычурностью командирской лексики, и так было ясно, что зятю Петра Аркадьевича в тылах кантоваться невместно. Наташа, как истая генеральская дочь, не стала разводить сырость, а просто поцеловала и, при этом, ласково шепнула на ухо: «Будешь волочиться за фельдшерицами — что-нибудь отрежу папиной саблей».
Он усмехнулся.
— Любовь моя, чтобы за ними волочиться, мне сначала в лазарет надо угодить.
— Вот, и береги себя, — она улыбнулась, забрала у него пыхтящего Андрюшку и ушла к себе.
— Денщика прихвати с собой, — приказал Столыпин. — В нашей армии офицер без денщика смотрится неприлично, как брошенная жена.
— Слушаюсь, Ваше Высокопревосходительство, — встал «во фрунт» Стас.
Вот, не хотелось ему этого новенького с собой тащить. Белобрысый Иван, к которому он за полтора года привязался, как к родному, был демобилизован и убыл на свою Черниговщину. А Стас месяца два обходился сам, пока Столыпин приказом не закрепил за ним нижнего чина Ефима Рошбу, здоровенного мужика лет сорока, мрачного, как тень Аида. То, что в Ефиме с первого взгляда угадывался еврей, опера ничуть не смущало, антисемитом он никогда не был. Он просто ещё не привык к этому молчаливому, с тяжёлым взглядом, человеку. Но приказ есть приказ, и они убыли в командировку вместе.
3 августа они уже были в Вержболово[47]. Командир полка Секирский, не старый ещё полковник, прочитав его предписание, пожал плечами.
— Не знаю, что это за особая стратегия, но препятствия чинить не собираюсь — смотрите, что считаете нужным. Найдёте штабс-капитана Полевого, скажете, что я приказал вас разместить. По другим вопросам также можете к нему обращаться, я предупрежу.
И, коротко кивнув козырнувшему Стасу, снова уставился в расстеленную на столе карту. Размещаться, собственно, особо не пришлось, потому что уже на следующий день полк выступил на позиции. Они шагали по редкому лесу, только успевая смахивать с потных лиц липкую паутину. Уже было известно, что накануне третий и четвёртый корпуса успели войти в соприкосновение с противником.
Так и не встретив германцев, они заночевали в первой попавшейся немецкой деревне._