После пережитого чувствовала я себя отвратительно. Невыносимо болела голова, во рту стоял неприятный металлический привкус, а в теле ощущалась слабость. Взглянув на себя в зеркало, утвердилась в намерении не выходить сегодня из комнаты. Отражение показывало крайне бледное, испуганное создание с потрескавшимися губами и синевой под глазами. Проведя рукой по спутанным черным волосам, подумала, что хорошо хоть их цвет не изменился. От ужаса вполне могла и поседеть.
Бросив взгляд на часы, отметила, что они показывают полдень. Так долго спать мне не доводилось очень давно, но после пережитого продолжительный сон был неудивителен. Не желая, чтобы об этом узнала Бекки, я не стала дожидаться ее прихода и переоделась сама. Порванную рубашку сунула вглубь шкафа, сама умылась и причесалась. Когда появилась горничная, попросила ее приготовить ванну, в которой потом с удовольствием провела целый час.
Лежа в горячей воде и наслаждаясь запахом фиалкового мыла, мысленно снова и снова возвращалась к событиям минувшей ночи. Собственная беспомощность и ужас перед темными призраками невероятно злили, но я и сейчас продолжала бояться. И не хотела признаваться даже себе в том, что не желаю выходить из комнаты не только из-за внешнего вида. Да, мне по-прежнему было страшно. Пусть это отвратительное чувство и притупилось, но оно не исчезло, и я понимала, что избавлюсь от него не скоро.
День, проведенный в стенах комнаты, позволил мне спокойно все обдумать. Сперва я мысленно возвратилась к портрету, увиденному на чердаке. На то, чтобы мне его показать, Ева потратила много сил, и я узнала, что графиней она не является. К тому же я предположила, она привела меня на чердак не только за этим. Изрезанный холст наводил на очередные размышления. Кто мог это сделать? Разумеется, в первую очередь сам граф еще до смерти жены. Скажем, они поссорились, и лорд Баррингтон в порыве ярости исполосовал ее портрет, после чего велел убрать его с глаз долой. Такое предположение имело бы место быть, если бы не несколько «но». Во-первых, для такого поступка банальной ссоры недостаточно, а во-вторых, в доме больше нет ни одного портрета — ни графини, ни самого графа. Впрочем, отсутствие портретов лорда Баррингтона легко объяснялось его притворством.
Следующей пришедшей на ум версией являлась та, что портрет изрезала Оливия. Судя по возрасту Банни, у горничной была связь с графом еще при жизни его супруги. Этот вариант мне представлялся более убедительным, вот только в таком случае было непонятно, как граф допустил подобное. Да и сама Оливия казалась крайне покладистой, запуганной и не способной на такой шаг. Если порезы на портрете были ее рук делом, то в таком случае горничная являлась настоящим волком в овечьей шкуре.