Что удалось выяснить нашей экспедиции? Прежде всего то, что Светлояр – озеро карстового происхождения. Об этом свидетельствует воронкообразная форма озера, которую в свое время описывал Докучаев. В этом районе наблюдались неожиданные провалы почвы. Мы наблюдали в одном из соседних озер, что на дне его деревья остались стоять так, как они росли до появления озера. Вполне возможно, что Светлояр является тоже провальным озером, образовавшимся при внезапном и сильном вертикальном сдвиге почвы. Очевидно, народная память не случайно связала древние события русской истории с этим географическим местом.
Позднее я опубликовал несколько статей как о легенде, так и о нашей экспедиции (Легенда о невидимом граде Китеже // Вестник истории мировой культуры. 1963. № 5). Некоторые из них были перепечатаны в русских газетах в Париже и Варшаве. Главный художник Большого театра В. Ф. Рындин приглашал меня для консультаций при постановке оперы Римского-Корсакова, состоявшейся в 1973 г., и на первое представление его постановки «Сказания о граде Китеже». А главное, выяснилось, что легенда до сих пор жива в народной памяти.
Н. А. Бердяев, говоря о роли раскола в России, писал:
«В расколе была глубокая историософская тема. Вопрос шел о том, есть ли русское царство истинно православное царство… Народное православие разрывает с церковной иерархией и с государственной властью. Истинное православное царство уходит под землю. С этим связана легенда о граде Китеже, скрытом под озером. Народ ищет град Китеж»[18].
Я тоже его искал.
После нас на Светлояре побывало еще несколько экспедиций, которые описали результаты своих поездок в прессе. В отличие от нас они были технически хорошо оснащены, но абсолютно лишены всяких сведений о самой легенде, ее истоках и связи с российской культурой: литературой, живописью, музыкой. Но интерес к Китежу был пробужден, и я надеюсь, что еще не одно поколение россиян будет интересоваться Светлояром.
Однако не могу не рассказать о совершенно скандальной истории, связанной с Китежем. В 2012 г. в Министерство культуры пришел новый министр, начавший погромную реформу науки о культуре. С собой он привел много людей, с культурой явно незнакомых. Об этом свидетельствует следующий факт. Энергичный молодой человек, транспортник по образованию, был назначен заместителем директора Института культурологии, в котором я тогда работал. Он начал с того, что повел атаку на теоретическую культурологию, которую он объявил ненужной и неэффективной. По его мнению, Российский институт культурологии должен был практическим, работать исключительно на министерство, готовя для него справки и всевозможные никому не нужные, но создававшие иллюзию бурной деятельности министерства отчеты.