— Мне кажется, — Николай говорит, — что слишком мы радостным это помещение делаем, неверно это — с точки зрения педагогической!
— Зато с малярной верно! — отвечаю ему.
Вдруг — распахивается дверь, на пороге — дежурный и Червяченко.
— Ах, вот вы чего притихли! — дежурный говорит.
— Мы не притихли! — говорю ему. — Мы поем!
— Ну, хорошо, хоть нормальные люди нашлись! — дежурный говорит. — А то маляры эти — как ушли неделю назад, так и сгинули!
— Скоро кончаем уже! — Николай говорит. — Только учтите — в свежеокрашенном помещении, да еще с дверью закрытой, находиться опасно!
— Намек понял! — Дежурный усмехнулся. — Ладно, докрасите — пойдете. А кафе то известно нам своими номерами — с ними разберемся!
— Только учтите — в течение суток никого нельзя сюда запускать! — я говорю.
— Это уж вы учтите! — усмехнувшись, дежурный говорит.
Закончили, выскочили на воздух.
На пыльной вывеске «Следственный отдел» Николай написал пальцем: «Ура!»
Помчались. На замусоренном пустыре валялась пластом собака, словно часть этого мусора, но решила вдруг отделиться — вскочила, резко залаяла, обозначила себя — и снова рухнула.
— Туда-то на машине нас везли — а обратно пешком! — Николай проговорил на ходу.
— А что ты — еще не наездился? — удивился я.
— Вообще-то да! — согласился Николай.
— И-и-и-диные карточки! — пронзительно кричали у метро.
— Эх, жаль, не по карману пока! — вздохнул я.
Мы бежали вдоль больницы.
Больной с третьего этажа кричал что-то через газетный рупор своей жене.
Между тем уверенно вечерело.
Радостные, мы ворвались в наше любимое кафе.
— Здравствуйте! Вы нас еще не забыли?
Наступила некоторая пауза.
— Не забыли! — нервно повар ответил. — Но скоро уже закрываемся. Ничего нет. Только макароны с лапшой.
— Отлично! — воскликнул я. — Макарончики с лапшой — любимая моя еда! А если обсыпать еще поверху вермишелкой — полное объедение!
Повар ушел, загремел баками.
— Все съели! — вернувшись, угрюмо сообщил.
— Как же так? — воскликнули мы. — Нас же не было? Кто же съел? Разве кто-нибудь это любит, кроме нас?
Понуро побрели.
— Ну ничего! — сказал я. — А давай вместо физической — духовной пищей питаться! Вот — афиша, гляди! Вера Зазнобина. Популярные песни! Пошли?
Сели в девятом ряду, долгое время крепились, но когда запела она нашу любимую «Ёлы-палы» — не удержались, стали с Николаем подпевать.
Тут дежурный администратор по проходу к нам подполз по-пластунски, зашептал:
— В милицию захотели, да?
— Нет, — вздохнули. — Нет... Второй раз уже не потянуть!
Пришлось уйти. Примчались ко мне домой.
— Хотелось бы пожать немного плодов! — Николай говорит. — Я имею в виду: за духовной пищей обязательно физическая должна идти!