— Так ничего ж нет! — воскликнул я. — Вот — только коробочка какая-то... написано «Кекс»... внутри почему-то порошок.
— Знаю! — вскричал Николай. — Это надо в формочке печь!
— Так долго, наверное... — Жадность душила меня, — Ночь уже...
— Ну и что? Хорошее дело! Ночной кекс! Думаю, — Николай говорит, — что можно даже традиционным это сделать: «Ночной кекс». Единомышленников на это дело приглашать — спорить, хохотать! — Возбужденно по кухне заметался, нашел формочку, засыпал порошок.
— Думаю, — я сказал, — что в эти ночные часы... более близкого нам человека, чем дежурный милиции, не найти!
— Точно! — Николай говорит.
Узнали телефон нашего отделения, набрали номер... Знакомый голос!
— Алле! — взволнованно Николай залопотал. — Это дежурный?! А это мы!.. Не забыли еще нас?.. Ну да!.. Хотим вас пригласить — в смысле, когда освободитесь — на ночной кекс!.. Адрес какой? — На меня посмотрел, потом вдруг неожиданно трубку повесил. — Ишь, хитренький какой — адрес ему!..
Кекс почему-то слегка сгорел. Пожевали кекса, запили оробеловкой. Помолчали.
— Ну... чего такой грустный? — Николая спрашиваю.
— Я не грустный, я — надменный! — Николай отвечает.
— Вот — так и спи давай! — говорю. — Очень тебе идет.
Утром я проснулся, вскочил, крякнув, принял ледяной душ, гикнув, выпил чашечку кофе... Кран вдруг распелся — тоже, певец!
Выскочили на улицу.
— Ну все — я пойду! — Николай говорит.
— Давай. Я буду тебе махать.
— А я буду постепенно уменьшаться.
— Договорились! — Руки пожали.
— Только должен сперва понюхать розу — давно не нюхал роз! — Николай говорит. Решительно, прямо по газону, пошел к кустам. Какой-то общественник погнался за ним — но Николай, нюхнув розу, увернулся от него, выскочил на проезжую часть. Мимо с ужасным почему-то грохотом мчалась телега, Николай боком вскочил на нее, помахал общественнику (и мне, надеюсь?) рукой и унесся вдаль.
Прощай, милый! Гуляй, веселись — запасайся легкомыслием на черный день!..
Часть ласточек реяла высоко, часть на всякий случай низко. Я сел в автобус.
В последний день перед отлетом на конференцию вдруг решено было взять вместо меня уборщицу. Ну, что ж, это можно понять: от меня какой толк? Ну — отбубню я свое сообщение, и все, а та и уберет, и постирает, к тому же молодая очаровательная женщина — это тоже немаловажно!
Но, к счастью для меня, уборщица от поездки отказалась — то ли муж ей не разрешил, то ли ребенок, точно не известно. Таким образом, один я поехал такой, остальные — начальники, хотя они к теме конференции ни малейшего отношения не имели.