— Я люблю вас обоих, — сказал Гален, вернувшись из ванной с полотенцем.
— Не говори об этом там, где тебя могут услышать репортеры. Они уже исходят пеной насчет Дойла и Холода.
Гален усмехнулся.
— Чувак, я люблю тебя как брата. Брата, с которым я могу находится голышом и делить с ним любимую женщину, но только как брата.
Мы с Рисом рассмеялись, и он подтвердил:
— Только как брата.
— Это настоящая мужская дружба, но все начинает стекать на простыни.
Гален протянул салфетку. Рис привел меня в порядок, ведь, по его словам, это он меня испачкал. Полотенцем, которое он принес, я вытерлась насухо, а затем мы свернулись на постели, высокое тело Галена прильнуло ко мне сзади, а Рис тесно прижался спереди, и мы идеально совпадали. Гален накрыл своей длинной рукой мою, которой я обнимала талию Риса, независимо от их сексуальной ориентации, фейри не имеют ничего против обычных прикосновений. Мы уютно устроились под простыней в залитой солнечным светом комнате и почувствовали сонливость.
— Отчего я могла так устать?
— Меньше недели назад ты родила тройню, — напомнил Рис.
— Я уставший, потому что малыши пока плохо спят, — проговорил Гален, голос звучал приглушенно, как будто он уткнулся лицом в подушку. Будь он пониже ростом, смог бы уткнуться в мои волосы, а так, если бы он это сделал, мы не смогли бы так тесно прильнуть друг к другу, пробовали.
— Как много заботы о малышах легло на ваши плечи? — спросила я.
— Китто всегда рядом, он очень помогает.
— А как насчет остальных?
— Рис вносит свою лепту, — ответил он, обнимая нас обоих своей длинной рукой.
— Мне кажется, это успокаивает. Всегда в голове проясняется, когда держишь на руках ребенка.
— Правда? — спросила я.
— Одни из лучших своих планов я составлял, укачивая детей.
— Я знаю, что у тебя прежде были дети, но не слышала преданий о тебе как о божестве с детьми.
Теперь его тело стало напряженным, и сонливая расслабленность испарилась.
— Это было очень давно, и я не рассказывал об этом бардам. Я держал своего сына на руках, пока он умирал, не так я хотел бы, чтобы меня запомнили.
Я крепко обняла его, а Гален обхватил руками нас обоих и проговорил:
— Соболезную, Рис.
— Я повел его в бой, своего сына. Он был таким же высоким, как его мать, таким же темноволосым, как она. Он был красивым, сильным и смелым, чего еще желать отцу от сына… Он последовал за мной в бой и погиб там. Был убит одним из людских изобретений — взрывчаткой, начиненной железом. Я выследил всех из народа, сражавшегося против нас. Я убил их всех, до последнего ребенка. Уничтожил как расу, понимаете, убил их всех, каждого ребенка, пока их матери молили о пощаде. Мое горе было… чудовищно, и я пытался заглушить его кровью и смертью, и знаете, что я выяснил?