Свое «увещание» Лютер заканчивает пламенным обличением; и, читая этот текст, всякий, у кого есть глаза, не может не задуматься хотя бы о том, что человек этот и впрямь во что-то верит, что жизнь для него – явно нечто большее, чем поиск удовольствий и удобств:
Кровь ваша падет на вашу голову! Мы неповинны и хотим быть неповинны в вашей крови и осуждении, ибо не раз мы указывали на ваши заблуждения, с верою призывали вас к покаянию, искренне молились и предлагали все возможные уступки ради мира, не ища и не желая ничего иного, кроме как утешения душ наших: свободного и чистого благовестия. Итак, можем с чистой совестью похвалиться тем, что вина лежит не на нас. Но пусть Бог мира и утешения пошлет вам Духа Своего, дабы Он вел и направлял вас ко всякой истине через Господа Иисуса Христа[476].
Однажды ночью в Кобурге Лютер увидел сон, который хорошо ему запомнился: будто бы у него выпал зуб, такой огромный, что Лютер в изумлении проснулся. Такие сны обычно считаются предвестниками смерти: и в самом деле, через два дня Лютер был потрясен известием о смерти своего отца.
Письмо, где сообщалось об этом, пришло к нему 5 июня; написал его старинный мансфельдский друг Лютера Ганс Рейнеке. По рассказу Файта Дитриха, который жил с ним в Кобурге, едва прочтя письмо, Лютер взял Псалтирь, удалился в спальню и «плакал так, что на следующий день не мог мыслить ясно»[477].
Лютер писал Меланхтону:
Хоть и утешает меня, что отец мой, сильный верою во Христа, тихо почил вечным сном, – но горечь сердечная и воспоминания о том, как он любил меня, поражают меня до глубины существа, и никогда еще я не ненавидел смерть так, как сейчас… Больше писать не могу – слишком горько: но правильно и богоугодно сыну оплакивать отца, через которого Отец милосердный ниспослал мне столько даров, который вскормил меня и вырастил тем, кто я есть. Радуюсь, что он дожил до сего дня и узрел свет истины[478].
Вскоре после этого Лютер написал письмо своему четырехлетнему сыну Геншену. Наставником мальчика был в это время Иероним Веллер, один из студентов, живших с ними в Черной Обители: он написал Лютеру, что у Ганса все хорошо, и Лютер, тронутый этим известием, решил написать сыну:
Знаю я один прекрасный сад, веселый и радостный, где гуляет множество детей в золотых камзольчиках. Они срывают с деревьев сладкие яблоки, груши, вишни, желтые и синие сливы, поют, прыгают и веселятся. Есть у них там и ласковые пони с золотой упряжью и седлами. Я спросил хозяина этого сада, чьи это дети. Он отвечал: «Это те детки, что любят молиться, учиться и хорошо себя ведут». Тогда я сказал: «Господин мой, у меня тоже есть сын, зовут его Геншен Лютер. Не разрешите ли вы и ему войти в этот сад, чтобы и он мог покушать яблок и груш, покататься на пони, поиграть с этими детьми?» И он отвечал: «Если Геншен любит молиться и учиться, если хорошо себя ведет, он тоже войдет в этот сад вместе с Липпусом и Йостом»