»
[512] – последнее его слово. Затем Лютер повернулся на правый бок; на миг присутствующим показалось, что ему стало легче, – но он погрузился в глубокий сон и с этой минуты уже ни на что не обращал внимания и никому не отвечал. Около пятнадцати минут спустя, приблизительно без четверти три, заметили, что он испустил особенно глубокий вздох – и перестал дышать. Всем было очевидно, что Лютер мирно и непостыдно отошел в мир иной.
Но это был еще не конец истории. На сцену вышел аптекарь по имени Иоганн Ландау и в последней отчаянной попытке вернуть Лютера к жизни… сделал безжизненному телу клизму! Разумеется, это ничего не дало. Но надо сказать, такой «туалетный» постскриптум как нельзя лучше подходит к натуре Лютера – с его готовностью соединять высокое и низменное, с его любовью к рискованному и «черному» юмору. Лютер и смеялся над нашей телесностью, и ее прославлял. Мы – не бесплотные духи: из земли мы созданы, в землю возвратимся и не можем отделаться от земли – но Бог счел нужным наполнить создания из праха земного дуновением вечности. Так что не дьявол смеется последним, а мы – вместе с Богом. Мы, созданные из персти Эдемской, мы, обреченные вернуться в землю и стать пищей червям – воскреснем в последний день, взлетим, как птицы, чтобы встретиться с Господом и Царем, создавшим нас, с такими же телами, как у него, новыми, вечно юными и прекрасными. Вот в чем состоит искупление: из этих кожаных бурдюков, наполненных кровью, желчью и экскрементами, создать нечто столь славное и прекрасное, чего мы сами не в силах и вообразить. Во всей полноте это знание нам недоступно; но Лютер подошел к нему ближе, чем кто-либо еще, – и передал его миллионам.
Hoc est corpus Lutherum[513]
Люди, окружавшие сейчас усопшего, знали: еще много лет назад он ясно дал понять, что погребальные ритуалы католиков в его глазах – не таинство; поэтому не совершали над ним ни миропомазания, ни прочих католических обрядов. К четырем утра весть о смерти Лютера распространилась по городу и к дому потянулись люди. Пять часов подряд шли горожане попрощаться с Лютером: многие рыдали, видя его мертвым всего в нескольких ярдах от места, где шестьдесят два года назад он появился на свет. Рано утром Йонас отправил нарочных с известием о смерти Лютера к курфюрсту Иоганну Фридриху и к Меланхтону. Когда рассвело, Лютера переодели в белую «швабскую блузу» – простую рубаху вроде тех, что носили тогдашние крестьяне, и переложили с кровати в свинцовый гроб. Посетители шли нескончаемым потоком: знать чередовалась с простыми людьми, хорошие знакомые – с теми, кто видел его лишь раз или два. Некоторые здесь знали Лютера всю жизнь.