— Амадора, — продолжил Джеффри Чарльз, — до сих пор очень застенчива. Ей трудно влиться в общество. Они с Морвенной лучшие подруги, но Морвенна не может жить в Тренвите из-за плохих воспоминаний о нем. Кроме того, она дочь викария-протестанта. И у Дрейка есть верфь. Они приезжают, как тебе известно, дважды в год... Ты упомянула Сэма, наверное, отчасти в шутку, но религия в какой-то мере лежит в основе замкнутости и застенчивости Амадоры. Католик-папист — бранное словечко в Англии. Ей до сих пор кажется, что прислуга считает ее чужачкой и даже шпионкой. Мы с ней над этим посмеиваемся, но... Эстер совсем другая. Эстер, конечно же, ходит в церковь, но не проявляет особой приверженности к вере Сэма. Дважды она ходила с Амадорой на мессу в католическую церковь неподалеку от Труро и сказала, что ей понравилось. Господи, что бы подумал Сэм, услышав от нее такое!
Генри почти добежал до них, что есть силы выкрикивая на ходу новости, которые уже знали все члены семьи. Ужасная боль кольнула сердце Демельзы, когда она вспомнила похожий образ десятилетней давности, только тогда Джереми бежал к ней через заросли песколюбки. Интересно, растет ли в Бельгии такая трава?
Жители Меллина радостно, но уважительно их поприветствовали. У шахтеров не так-то просто заслужить уважение, но один Полдарк всю жизнь провел среди них, а сейчас стал баронетом, другой — майор и ветеран Ватерлоо. Демельза, само собой, одна из них, но никому и в голову не приходило позволять себе с ней вольности.
Когда шахтеры удалились с добычей, а Генри побежал в дом чего-нибудь перекусить, Джеффри Чарльз заговорил:
— Я пришел сообщить, что сегодня получил письмо от тестя и тещи, они приедут к нам на Рождество. Мы уже их приглашали, но они не решались на поездку. Теперь они едут, Амадора в панике, и мне велено оставаться в Корнуолле и готовиться их встречать, как только они прибудут в Фалмут.
— Надеюсь, они поймут, что дочь их живет не в диких землях, — сказал Росс. — Они когда-нибудь бывали в Англии?
— Времена сейчас бурные. Но тесть восхищается Англией и англичанами, так что надеюсь оправдать ожидания.
— Как их зовут? — спросила Демельза. — Ты говорил, но я...
— Амадор де Бертендона, вот как его зовут. Он из древнего рода и депутат Кортесов. Отлично говорит на английском. Мать ее португалка. Ее зовут Хасинта. Она не говорит по-английски, по крайней мере, не говорила, когда мы впервые встретились, но училась, и на Пасху произнесла несколько простейших слов. Когда я попросил руки их дочери, она стала главным камнем преткновения. Тесть погружен в свои размышления, но очень снисходителен. По-моему, милосердие и снисходительность у него в крови. А она, наоборот, была настроена скептически, но мы побороли ее ужас.