— Пекло проклятое… что ты делаешь со мной…
Слова окончательно разрушают хрупкую грань самообладания — у нас обоих. Я и не знала, что можно так сильно, так остро чувствовать, желать, хотеть, умирать от чистого инстинкта и потребности. Стать одним целым, соединиться. Вода смывает нежность, и движения Рагнвальда становятся почти грубыми. Но это лишь сильнее распаляет…
Ильх прижал меня к камню, но я воспротивилась, обернулась. Закинула перевязанные руки ему на шею и прошептала:
— Я хочу видеть тебя.
Он удивленно поднял брови. Похоже, Рагнвальд не понимал, как это — видеть. Хотя быстро сообразил, что в таком положении есть свои плюсы, например, возможность меня рассматривать. Темный взгляд обжег плечи и грудь. Опустился ниже. Я прикусила губу, потому что меня еще никогда так не рассматривал мужчина. На миг захотелось прикрыться — спрятать слишком полную грудь и пышные бедра, но Рагнвальд так смотрел… с таким желанием, что я опустила руки и повела плечами, отбрасывая на спину влажные кудри.
— Пекло, какая же ты красивая…— хрипло произнес он.
Я?!
Переступила с ноги на ногу.
Рагнвальд прижал к себе, ладони тяжело легли на ягодицы. Мысли испарились, как и остатки смущения. Не сдерживая их, я тоже коснулась ильха, изучая его тело кончиками пальцев. Хотелось большего — сжимать и трогать, но повязки на руках мешали. Но даже от таких легких прикосновений Рагнвальд вздрагивал. И мне это нравилось… сладкое безумие кружило голову и сушило губы, распухшие от поцелуев. Я едва стояла на ногах и была рада, когда ильх снова прижал меня к нагретому камню. Вокруг нас плыли кровавые разводы, вода бурлила и пенилась. Разум и тело плавились в чувственной неге. Рагнвальд уложил меня на горячий камень, накрыл собой. И я вскрикнула, ощутив проникновение, забилась от первой боли. Красивое лицо ильха исказилось, синие глаза сейчас казались чернильно-темными. Он замер, тяжело дыша и не сводя с меня удивлённого и жадного взгляда.
Я облизнула губы и сама привлекла его к себе, желая продолжения.
* * *
Такая гладкая и нежная под его руками, везде гладкая и нежная, от каждого прикосновения его словно обдает пламенем Великого Горлохума. Так трудно не сорваться… Красивая. От ощущения ее тяжелой груди в ладонях темнеет в глазах. Хочется смотреть, трогать, присвоить навсегда, завладеть…Рагнвальд хотел сказать, что ему мало, мало ее губ, мало прикосновений, мало всего… Но говорить он не мог, только тяжело глотать воздух. Горло словно удавкой стянули — не вздохнуть. Только вот не хочется освобождаться от этой удавки…