До того была восьмилетка, которую я с трудом закончил. Одноклассники, дети потомственных пролетариев — в основной своей массе простые дворовые пацаны, которые быстро впитывали плохое и отторгали хорошее. Представление о культурном и духовном базисе поколения шестидесятых даёт сама атмосфера тех лет: серый, унылый заводской район города, толпы вечно пьяного рабочего люда, скандалы в коммунальных квартирах, голодное существование в условиях дефицита и прочий негатив, порождённый войной, репрессиями, кривой хрущевской оттепелью и другими советскими реалиями.
Этот факт неизменно сказался на досуге, который состоял не только из корпения над учебниками, но и раннего знакомства с алкоголем, курения в школьном туалете, бесконечными драками. Справедливости ради, в той далёкой совдеповской 108-й школе устраивались культпоходы в кино, театр и музыкальные лекции в Концертном зале у Финляндского. Это, конечно, отвлекало от серого однообразия и мелкого хулиганства, вроде стрельбы из самодельных пистолетов — «поджиг» или взрывов магниевых бомбочек.
И, всё-таки, музыка стояла у меня на втором плане и доминировала лишь на первых редких и неумелых танцульках в школьные праздники или вечеринках у друзей. В новом учебном заведении я попал в другую для себя среду. Ученики, в основной массе, были отпрысками питерской художественной интеллигенции, состоятельных людей из среды чиновников и дельцов теневого бизнеса. Поначалу я чувствовал себя человеком «низов», чего очень стеснялся, но затем потихоньку освоился в новом коллективе.
Хорошо помню, как в английскую половину (класс был разбит на две языковых группы, моя — французская), кто-то принёс альбом «битлов» «Revolver», а вокруг проигрывателя, на котором гордо крутился жёлтый ярлык английского «Parlophone Records», сгрудился тесный кружок заинтересованных школьников. Сейчас улыбаюсь, вспоминая, как наши умники фыркали: мол, так себе «музычка», наша лучше!
В то время я прибился к Сашке Зубковскому, который поведал, что у него дома имеется настоящий катушечный магнитофон и записи фирменной музыки. И вот где-то весной 1967 года я был приглашён в знаменитый элитный «Дом Кирова» на одноимённом проспекте. В гостях, открывши рот, слушал записи «битлов» и других музыкальных групп. Сашка похвастался импортным журналом, где на передней обложке красовались британские «Роллинги». Позже я выкупил у него этот яркий образчик чужой и притягательно-неведомой жизни. Несмотря на то, что нас разделяло ощутимое классовое неравенство, мы подружились. Я стал часто наведываться к Саше: шестнадцатилетним юношам было о чем поговорить, а, главное, что нас объединило, — это нарастающее увлечение западным роком. Кумирами стали «The Beatles», хотя магия их творчества не сразу меня закружила.