А ещё в сопровождение постоянными надсмотрщиками была комиссия во главе с генерал-лейтенантом и сворой полковников.
Провожал лично император. Говорили, что это не исключительная честь, а его величество, как порядочный правитель, разъезжает по стране, напутствует отправляющиеся на войну части, одаривая иконами, рукопожатиями и прочими молебнами.
Штабс-капитан Богатырёв, как положено, навытяжку отчеканил доклад, получив причитающиеся приветствия, и отступил за спину монаршей особе. Особа, пожав руки остальным офицерам, двинулась вдоль строя, приготовив очередную иконку.
Царь, уже неоднократно виденный, в этот раз произвёл странное впечатление.
Богатырёв долго подбирал слово, применимое к своей интуитивной (навскидку) оценке высокого гостя, пока не нашёл – «жертва». Ходить с такой кислой физиономией, «поднимая боевой дух солдат» – лучше уж совсем не ходить.
Вспомнились безвкусные слова присяги, именно так – «безвкусные», «пресные», не взявшие ни за ду́шу, ни за задницу. Когда она (торжественная присяга) вроде по названию «царю и отчеству», а «отечество» упоминается только один раз, и то в заголовке. А всё остальное про царя, царя, царя…
А ещё пришлось отстоять под песнопения у алтаря, принимая веру. И поп на крещении «раба божьего Николая», откормленный, разряженный, весь в позолоте, ну никак не вызывал требуемого благолепия.
«А ведь честно, хотел проникнуться! А вдруг?»
Казалось, всё священнодейство – суть лишь подчеркнуть собственное поповское величие… и церкви. Церкви, стоящей над умами и душами.
А потому только прикинулся. Цинизм и предубеждения, наследие цивилизации двадцать первого, века никуда не делись.
«Пастыри, мать вашу!»
Тут, на войне, тоже полно батюшек. Но эти хоть в полевых условиях более приземлённые, от некоторых порой честно и по-народному несёт перегаром и чесноком.
И иногда казалось, что по-иному (без перегара) здесь и не получится.
Грузились долго. Прибыли со своим обозом, на особом обеспечении и довольствии, при своём обмундировании и арсенале. Так как боеприпасов к некоторым вооружениям на складах императорской армии однозначно будет не сыскать.
Батальон, помимо «активных штыков» в триста с лишним человек, обзавёлся тыловой структурой. Тем не менее все эти писари-конюхи-кашевары проходили обучение почти на общих основаниях, сдавая нормативы и на полосе препятствий.
На этот предмет генерало-полковники имперской комиссии с сомнением покачивали головами, ставя себе галочки-закорючки. Как и вовсе кривились на организацию помещений-классов с обучением (дообучением) нижних чинов грамоте… повышению их оперативно-тактического уровня не только в поле, но и в теории.