Но два Луча из четырёх, которые находились там — и промолчали… Я спрятал порыв гнева за завесой самодовольства и парой любезных слов в адрес оказавшейся рядом вейлени. Почему? Пусть не тогда, в присутствии Верховного и в связке с его узором… но сейчас они здесь, оба, а его ещё нет, и каждый из них мог бы обменяться со мной если не фразами, то мелодией. Показать истинное отношение к этой странной игре — или уж бросить мне в лицо обвинение и правду.
Но они молчали. Я не улавливал намёка на интерес, вопрос, негодование, смущение… что угодно, кроме полнейшего безразличия. В случае Этарриса, впрочем, его слегка разбавляла неприязнь, но это я слышал с того мига, как он увидел мальчишку-ученика среди умудрённых опытом и годами вэй-лордов, прибывших на испытание.
Трясины, это становится совсем не весело. Где носит вэй’Каэрина? Конечно, в этой истории я сам виноват, а он сторонник теории, что за каждый шаг в болото положена расплата, особенно когда ты влез туда в уверенности, что это мирный цветущий лужок. Но даже если не считать всего, что мне досталось на испытании, — он ведь понимает, что это только начало, и дело уже не в моей персоне и не в уроке для заплывшего в слишком глубокие воды ученика. Он мне нужен. Не мне. Полю, Кружевам, Тефриану.
Я неспешно бродил меж цветочных живых колонн, световых разноцветных кристаллов и изысканных ваз с ароматами, покручивая в пальцах полупустой бокал — отличный способ выставить напоказ кольцо с огненным рубином редкой огранки, добавляя убедительности образу тщеславного юнца, увлечённого лишь собственной красотой во всех её видах, в Сумраке и Мерцании, но явно не отягощённого умом настолько, чтобы осознать, насколько наряд Луча на нём неуместен.
Бокал я использовал в качестве камертона — придуманный мною фокус, которым я искренне гордился: сумрачное сочетание хрусталя и зимнего густого вина было словно создано для того, чтобы ловить колебания кружев во внешнем слое чувств и желаний. Покачивая высоким бокалом и улыбаясь десяткам моих элегантных отражений, отовсюду взирающих из разной величины и формы зеркал, я видел все переливы мелодий, струящихся по огромному залу; я мог выделить каждый оттенок и уловить, на кого он устремлён; иные причудливо переплетались, рождая новые цвета и узоры. Из уважения к не-Вэй, которых тут собралось немало, леди и лорды Звезды почти не прибегали к беседам без слов, и это было удачно: они прилагали куда меньше усилий, чтобы скрывать настроения. На миг мне пришла безумная мысль, что я мог бы не только следить за шлейфами Чар, но и легонечко, совсем неощутимо изменять… но этот эксперимент и вправду был бы безумием. Во всяком случае, в присутствии Великого Двирта, о котором говорили, что однажды он воспроизвёл в видимом слое узор целого города, чтобы найти всего одного Открытого — и ему это удалось. Судя по тому, что Двирт тут был, но его мелодии я совершенно не слышал, история вполне могла оказаться правдой.