— Да? — тихо сказал Вил, в упор глядя на юношу и бледнея. — Стоит того, чтобы весь его продать тебе одному, Энтис Крис-Тален? На всю жизнь или на пару знаков? А какую цену ты мне предложишь? Тот же кусок хлеба, но с маслом сверху — и с улыбками, которые вовсе не для меня, мною не заслужены, и всем плевать, я лучший менестрель Тефриана или вообще глухой, немой и безрукий?
Он порывисто отвернулся. «Я знал, — думал Энтис. — Знал. Вот это — настоящее».
— Прости, — он мягко тронул друга за плечо: — Я очень тебя обидел?
Вил искоса взглянул на него.
— Мне казалось, это я тебя обидел.
— Нет. — Энтис был очень серьёзным. — Совсем нет.
— Люди не виноваты. Просто я влез на чужое место, и мне там неуютно. Я-то не Рыцарь. Мне надо быть собой, быть менестрелем. Делать свою работу, а не цепляться за твой белый плащ.
— А у нас считают, что это не работа, — вдруг вырвалось у Энтиса. — А менестрели бездельники, не хотят приносить пользу, как подобает мужчинам, а шляются по дорогам и клянчат подаяние, и от них один шум и грязные шутки. Ты только не обижайся! Я о тебе вовсе так не думаю!
Вил с равнодушным видом пожал плечами.
— Все так именно и думают.
— Но откуда им знать? Я никогда не слышал, чтобы какой-то другой Рыцарь дружил с менестрелем.
«Другой Рыцарь отлупил бы меня за первую же дерзость, а в Замке потом рассказал, что менестрели неблагодарные твари, какие только кнута и заслуживают. Между прочим, другой не прыгнул к Лили!»
— Отец говорил: мы смотрим из Тени, а тени размывают очертания предметов. Теперь я вижу, о чём это. — Энтис замялся. — Вил, я не хочу, чтобы со мной ты чувствовал себя… почти вором.
«Вором? Идиотом, скорее… сейчас. А среди забот и льстивых улыбочек — для тебя, ну и мне заодно? Не вором, Энтис. Твои слова о таланте здорово смазали меня по физиономии, я сорвался, и всё вышло красивее, чем есть на деле. А мне вначале и было хорошо. Куда лучше, чем без тебя! А потом я понял, что начинаю привыкать. И испугался. Ведь всё закончится, стоит тебе уйти — а ты уйдёшь непременно. А что будет со мной, когда ты отучишь меня от прежней жизни и не дашь новой взамен?!
Нет, я не лгал тебе, Рыцарь, но… я ведь просто боюсь. Боюсь разжать пальцы и выронить тот кусок хлеба, вот и отпихиваю алмаз, который ты пытаешься сунуть мне в руки. И не хочу такого алмаза… но это не я, а мама, вложившая мне в душу любовь к музыке, дорогам и свободе от долгов и чужих сердец. А взять меня одного, самого по себе, — и будет что-то трусливое, глупое и беспомощное до тошноты!»
— Я не вором себя чувствовал. Скорее, слишком бесполезным. Тебе-то я хоть пою, да о мшанке вот рассказал. Небольшая, а всё польза.