— Но значит, — как всегда осторожно, заметил Брисс, — они не очень-то и слабые? Я вот знаю точно, что и световые кристаллы они пробуждают, и заметить чувства могут, когда человек сильно переживает. И преступника вейлин может арестовать, хоть и безоружный. Мне мама рассказывала. Леди Илэн, я ведь прав? Они не слабее Магистров? Просто другие?
— Верно, сьер Брисс, — она кивнула. — Просто другие. И по талантам, и по обязанностям вейлины и Магистры различаются, однако по силе — не всегда. Но об этом — в следующий раз. Благодарю, достойные сьерины и сьеры. До завтра все свободны.
Она неторопливо прошелестела несколькими слоями причудливо вышитого шёлка по коридорам и лестницам, оставляя за собою лёгкий шлейф аромата земляники — духи с запахом цветов никогда ей не нравились. С нею здоровались, ей улыбались. Всё это было хорошо, поскольку сейчас для Илэн было важно вести себя естественно, как всегда, быть совершенно обычной, чтобы ни у кого не возникло подозрения, что нечто тяжёлое и укрытое тёмной тайной волнует её, — ни у кого, включая тех, кто видит не только глазами. Особенно у них. Но даже опыт всей её жизни, начиная с рождения, более тридцати лет бок о бок с Вэй, не мог гарантировать ей такой защищённости. Она слишком хорошо знала, на что способны Вэй… а точнее — знала, как мало правды в том, что известно неслышащим о их реальных способностях.
И она совершенно точно знала, что о способностях одного конкретного Вэй-лорда кое-что известно только ей. Поскольку будь не так — кто-то, кроме неё, заговорил бы об этом, хотя бы шёпотом, за пределами Зала Советов и дворцовых апартаментов… а тогда бы она услышала. Она ведь умела это — слышать и подмечать всё, ловить намёки, взгляды, выражения лиц. Этому быстро обучались те немногие дети не-вэй, которым довелось взрослеть в окружении владеющих Чар, — неслышащие, которые выбрали неспокойную жизнь правителей, чья ответственность не ограничивается заботой о самих себе и процветании своего семейства, а касается нужд и благоденствия всего королевства, — участь Вершины. Илэн всегда была в числе первых. И это значило — пусть не для Вэй, но для всех остальных, — что её проницательности и умению ловить полутона вполне можно доверять.
Но сейчас Илэн не вполне доверяла себе. Намеренно создавала вокруг своих мыслей облако сомнений, заставляла себя спорить с собою — всё для того, чтобы тот человек не выследил её. Она почти не сомневалась, что где-то выдала себя — а значит, в любой момент он способен её остановить. Как — раздумывать не хотелось. Илэн не была столь наивна, чтобы надеяться на лучшее. Те факты, что легли в основу её подозрений, не оставляли места для наивности.