В какой-то момент силы окончательно покинули его…
Очнулся он от того, что кто-то настойчиво разжимал ему челюсть, больно сдавливая с обеих сторон щёки. Вадим поднял веки и увидел склонённого над ним Магди. По зубам стукнуло что-то твёрдое, и в ту же секунду израненные губы, рот и горло обожгло нестерпимым огнём, от которого мгновенно перехватило дыхание. По подбородку, заливая шею, потекла прохладная, подозрительно знакомая на вкус жидкость. Водка! Он захлёбывался, кашлял и мотал головой, но его держали до тех пор, пока не влили всю бутылку.
Довольно неожиданный способ приводить жертву в чувство посредством алкоголя вместо воды. И только сейчас до Вадима дошло: им было нужно, чтобы он опьянел, обмяк, расслабился и потерял над собой контроль. Глупцы! Знали бы они, что для русского человека водка — самая первая анестезия!
Магди откинул пустую бутылку в сторону, завернул широкие рукава до локтей, и сразу стало понятно: дилетантские игры закончились. Теперь командовать парадом будет он сам.
Уже через мгновение, теряя рассудок, Вадим закручивался на песке в спираль, выгибался дугой и бился в агонии не хуже той самой ящерицы.
Для пущего эффекта двое молодцов навалились ему на руки, лишая малейшей возможности двигаться. Жуткая, невыносимая боль чудовищными когтями раздирала всё тело. Казалось, сердце не выдержит адского напряжения, разорвётся, лопнет, взметнувшись в ночное небо кровавыми ошмётками.
К горлу подкатил дикий безумный крик. Всё… сил больше нет… их попросту не осталось. Вадим уже был готов нарушить обет молчания, как вдруг увидел рядом с собой Наташу. Она стояла на коленях и нежно гладила его по волосам.
— Тише, тише, мой родной, не шуми, — мягко уговаривала жена, — ты разбудишь дочку.
Она привычным движением откинула за спину волосы и, низко нагнувшись, закрыла ему рот поцелуем…
* * *
В шатре было очень тихо. Мужчины только делали вид, что заняты своими мыслями, но Полина видела: они прислушиваются к каждому звуку, каждому шороху, доносящемуся с окраины лагеря.
Она крепко обхватила колени руками и без устали шептала молитву. Единственную, которую знала: «Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твоё, да будет царствие твоё…» Заканчивала, потом начинала вновь. И так много раз подряд: «…ибо твоё есть царство и сила и слава вовеки… Господи, миленький, прошу тебя: помоги ему. Пожалуйста!»
Иногда сквозь тонкие стенки шатра внутрь прорывались недовольные, разочарованные выкрики бандитов. И тогда в эти моменты сердце Полины замирало от страха и радости: её заступник жив. Пока ещё жив.